Александр Чуманов - Уравнение Бернулли

Алевтина Викторовна как гаркнула командирским своим голосом — одноклассников в шесть секунд из класса выдуло. Но, по счастью, дело до родов в «полевых условиях» не дошло. И минут через десять Риту уже загрузили в скорую, повезли, завывая на всю округу. Только от этой сирены сделалось Рите по-настоящему страшно, а до того — только хиханьки да хаханьки. Девчонка же, семнадцать лет всего.

Алевтина же Викторовна сопроводила свою подопечную до самой родильни. И положительного результата дождалась. Тогда только, согреваемая уютным чувством до конца исполненного человеческого и административного долга, пошла, понесла добрую весть всем, кто ее так или иначе ждал.

То есть о том, что Рита благополучно разрешилась здоровеньким мальчиком, новоиспеченная бабушка тоже от завучихи узнала. А дедушка — только через два дня, когда из очередного рейса вернулся.

Валентина, разумеется, сразу прибежала, ее, разумеется, внутрь не пустили и даже разрешившейся от бремени дочери к окну подойти не позволили. Однако скупую информацию, которую можно было прекрасно и по телефону получить, которую, собственно, она уже получила — рост, вес и все прочее — дали. И мама тоже «уютное» чувство испытала, ибо сделала все в полном соответствии с вековой традицией…

А Рите рожать детей ужасно не понравилось. Слишком уж страшно, больно, стыдно и неопрятно. И сын новорожденный ей, по правде сказать, тоже не понравился. Только предъявили его, сразу резануло глаза сходство с ненавистным отцом. И Рита мгновенно решила об этом никогда никому не говорить, вдруг больше никто, кроме нее, столь очевидного сходства не обнаружит. Но если обнаружат, то изо всех сил она будет неопровержимое опровергать, мол, нисколько этот ребенок ни на кого, кроме меня и моих родителей, не походит.

А еще мгновенно решила Рита, что — на кого б ни был малыш похож и как бы сильно это ее ни удручало — она будет честно, только без пошлых нежностей телячьих, нести свой материнский крест, стараясь, раз уж так вышло, воспитать в детеныше хотя б характер иной, чем у отца.

И когда отдохнувшей и набравшейся сил Рите принесли младенца первый раз, приказав приложить его к груди, юная мать безропотно приказание больничной тетки исполнила, сама сосок свой девчачий в маленький ротик засунула и стоически терпела, пока начинающий сосунок, то ли добившись желаемого результата, то ли ничего не добившись, утомится от нелегкой работы и отстанет сам.

И дала она имя своему ребенку не такое, которое самой нравится, а наоборот, которое не нравится: Роман. Ромка. То есть и тут поступила нестандартно. Но до поры промолчала, чтоб новоиспеченные дедушка да бабушка, с полагающимися почестями привезя их из больницы, могли сколько-нибудь потешиться своими фантазиями. Уж потом объявила свою непреложную материнскую волю: Ромка. И дедушке с бабушкой осталось лишь с энтузиазмом поддержать данный вариант как наилучший.

Однако прежде чем ехать в загс оформлять метрику, требовалось еще решить довольно щекотливый вопрос с отчеством. Слово «Фридрихович» при обсуждении не прозвучало ни разу, но стоило бабушке лишь заикнуться, что таким детям обычно присваивают отчество, как у матери, дед вдруг резко воспротивился.

— Нет уж, — сказал он, — я согласен быть дедушкой и даже обязуюсь быть хорошим дедушкой, но хватит с меня того, что у внука фамилия будет моя. Раз уж никак нельзя иначе. Люди и так постоянно будут путать. В том числе и намеренно. А если и отчество еще…

«Может, Евгеньевичем его обозвать? — мелькнула вдруг у Риты в голове шальная, хулиганская даже мысль: — Вот бы Женька психанул!» Но сразу же она и устыдилась — чего только не взбредет в голову.

— В принципе, тут полная свобода выбора… — неуверенно сказала бабушка.

— Тогда, — решительно заявила Рита, — пускай будет Ивановичем!

Так и появился в компьютере районного загса новый гражданин России Денисов Роман Иванович. А «рабом Божиим» он стал только через год где-то, когда намаявшиеся с ним родственники — ребенок в первый год жизни часто болел и, следовательно, много ревел, лишая всех полноценного сна — вняв-таки многочисленным советчикам, решили испробовать еще и такое средство. Мол, хуже не будет. А оно и помогло. Может, совпадение просто, но, может, и знак.

Впрочем, первый год Ромкиной жизни вместил в себя не только его многочисленные, хотя, к счастью, не опасные болезни и беспокойные ночи родственников, но и многое другое. Чуть не с первых дней вкруг младенца, изначально обделенного отцовским участием, стихийно сложилось целое, если можно так выразиться, воспитательно-вспомогательное сообщество. В которое, помимо начинающих матери, деда и бабушки, первой уверенно вошла завучиха ШРМ Алевтина Викторовна, имевшая, вообще-то, собственных внуков, притом даже неподалеку живших.