Александр Чуманов - Уравнение Бернулли

— Конечно. Странно, как я сама не додумалась?

— Ничего удивительного. В большом городе жила — там, небось, соседей по подъезду не знала.

А между тем они уже перешли на противоположную сторону улицы и брели чужими дворами, распинывая листву, по которой, должно быть, уже немало ног прошло, но никто своих следов надолго не оставил. Однако пройдет один-единственный дождик, и все резко переменится — ковер станет банальным осенним мусором, если, конечно, не приберут его рачительные аборигены, чтоб использовать на будущий год в качестве бесплатного удобрения. Или другие аборигены, еще не растратившие до конца коммунального чувства, не сожгут в больших, веселых, но поминальных, в сущности, кострах…

— Теть Кать, — спохватилась вдруг Рита, — вы ж обещали по дороге объяснить! А то я все еще — ни сном, ни духом — иду, как Балда, сама не зная куда.

— В общем, в среднем подъезде у нас женщина живет, а на твой салтык, само собой, старуха, как и я. Гутей мы ее зовем, но так-то она Августа Денисовна. Мы с ней вместе всю жизнь — на фабрике, в приготовительном. И вот, значит, понравился нашей Гутьке мужичок тут один. И хочет она ему, как говорится, сердце и руку предложить. Не для того, понятно, чтобы чем-то таким заниматься, а просто — для души. Чтоб, значит, живая душа рядом была. Ну, и — для хозяйства, само собой. Вот Гутя меня и попросила. А я тебя позвала — одной неловко как-то, я ж первый раз.

— Но разве это правильно, теть Кать, свататься таким образом? Вроде наоборот полагается.

— Конечно, наоборот! Но жизнь-то кончается, Ритуля! А гора все никак не идет к Магомету! Так, кажись, говорится? Или просто горе, в смысле Николаю, в голову не приходит. Научился кое-как самообслуживаться, притерпелся, из всех желаний только одно лелеет: только б хуже не было. Да и все мы, старичье, так…

— А как же чувства, теть Кать? Ведь если ни чувств, ни, извините, секса… Только лишь — хозяйство?

— Почему это — без чувств? Есть чувства! Хоть не такие жгучие, как в молодости бывают, но чувства. Гутьке Колька, я прекрасно помню, еще в молодости нравился. И она ему, кажись, тоже. Но — не сложилось. Были, как говорится, альтернативы. Теперь же — никаких альтернатив. А капля давнишних чувств, запомни, девушка, всегда остается. Приходит время — она идет в дело.

— А может, мы вам потом кого-нибудь сосватаем? — вдруг неожиданно для самой себя ляпнула Рита и сразу ужаснулась своей дикой, как подумалось, бестактности, но старушка, очевидно, не сочла вопрос предосудительным.

— Нет уж, девушка, благодарствуем. Никакого дедушку мне в дом не надо. Я с мужиком нажилась. Намучилась — во как! Он, Вовка-то мой, царствие ему небесное, всю жизнь пировал, на моей шее сидел, гонял постоянно и меня, и дочерей наших, то ему мерещилось, что они — не от него, то ревновал меня ко всякому столбу, хотя я, поверишь — нет, ни единого разика ему не изменила. Даже и до сих пор, хотя нет Вовки на свете уже без малого двадцать лет. Я от него раз десять к маме убегала. Вместе с детьми. И столько же раз возвращалась. А это ж — позорище такое. Но куда деваться — квартира. Мне фабком давал, не ему. Пыталась его не пускать — он дверь ломал. Потом сам чинил, потом снова ломал… Когда же запомирал сволочь, ласковый стал, слова говорить начал, которых раньше не знал вовсе, ревел каждый день — смерти боялся… Похоронила — честь по чести, на могилку хожу, прибираюсь, милостыньку ложу, но реветь — нет, не реву. И на похоронах ни слезинки не проронила, за что до сих пор многие осуждают. Все знают — и осуждают. Такие люди…

— А дочки ваши — где ж?

— Далеко обе. Шибко далеко. Одну солдатик увез, другую после техникума по распределению заслали, там и замуж вышла. И почти не приезжают — денег на дорогу больно много надо. Письма пишут… Да внуков у меня трое, но одного только видела раз, притом давно. По фоткам любить приходится — не дай бог никому…

— А к себе не зовут?

— Не зовут. Сами тянут еле-еле в своих «дырах», по сравнению с которыми у нас — столица. Да и как уедешь — квартира ж, недвижимость, прости господи. Завещание на дочек оформила — подохну, так хоть разживутся маленько. Или кто-нибудь вернется сюда, здесь все ж таки город. И ваш, большой, рядом. Работу хорошую можно найти…

За разговором «свахи» незаметно места назначения достигли. Не так уж оно близко получилось. Свиные ребрышки уже минут двадцать варились на «автопилоте». В Ритиной душе беспокойство ворохнулось. Как бы не вышло чего. Не утерпела — поделилась с напарницей. Думала — отругает да прогонит домой. Не слишком-то тянуло новую, притом довольно сомнительную профессию осваивать.