Гор Видал - Вашингтон, округ Колумбия

— Думаю, уже рассказала.

— И он ничего не сказал?

— Мне — ничего. Он почему-то зол на нее.

— Странный человек. На твоем месте… — Бэрден задумался. Он не любил давать советы, особенно хорошие советы, так как именно они отвергаются прежде всего. — …я бы постарался установить хорошие отношения с твоим тестем. И извинился бы перед Инид.

— Извиниться? — Клей холодно посмотрел на него.

— Ты хочешь, чтобы она развелась с тобой?

Клей не ответил.

— Конечно, ты этого не хочешь. Не сейчас, во всяком случае, когда ты только начинаешь.

— Мне кажется, я угодил в ловушку.

Бэрден сдержался и не сказал, что ловушка была расставлена самим Клеем. Женатый человек, который приводит к себе в дом любовницу, — дурак. Он вдруг подумал, что, может быть, он переоценил Клея. Но, видя, в каком тот жалком состоянии, проявил мягкость.

— Если сомневаешься, не предпринимай ничего. Я уверен, раз Блэз на твоей стороне, Инид никуда не денется. Кроме того, есть и ребенок. — Именно это принято говорить в подобных случаях, подумал Бэрден; правда, ему как адвокату было отлично известно, что благополучие детей — главное оружие, хотя и последнее соображение в конфликтах между родителями.

Затем Бэрден дал Клею инструкции: встретить двух избирателей на вокзале Юнион-стэйшн и проводить их в его дом в Рок-Крик-парке, где ими займется Китти. Сам он присоединится к ним не позже шести.

— А теперь я иду к доктору.

— Вы нездоровы?

Бэрден, который никогда не чувствовал себя лучше, не смог удержаться от загадочной улыбки.

— Давление, слишком много сахара, склеротические артерии — обычные радости шестидесятилетнего человека. — Он помахал ему на прощанье. Выходя из кабинета, он не забыл сделать вид, что каждый шаг дается ему с трудом.

Выйдя на улицу, Бэрден быстрым шагом дошел до ближайшей стоянки такси и назвал шоферу адрес в Джорджтауне. Настроение у него было необычайно приподнятое — благодаря свежему мартовскому дню, пусть и отложенным на будущее, но все еще живым политическим надеждам, ощущению, что его тело все еще способно испытывать наслаждение, несмотря на повышенное давление и не бог весть какие сосуды.

Немузыкально насвистывая себе под нос (у него абсолютно не было слуха), Бэрден расплатился с таксистом, щедро наградив его чаевыми. «Спасибо, сенатор». Обычно он был рад, когда его узнавали, но только не сегодня. Тем не менее он добродушно похлопал шофера по руке, решив про себя, что в следующий раз он назовет совсем другой адрес, а затем пройдет пешком до дому, перед которым он сейчас стоял. Это было здание восемнадцатого века из розового кирпича, со ставнями и свежевыкрашенной черной парадной дверью в классическом стиле. Предварительно посмотрев направо и налево Бэрден поднялся по ступенькам и нажал кнопку дверного звонка. Негр-дворецкий в белом сюртуке впустил его, улыбаясь во весь рот от удовольствия при виде сенатора.

Бэрден поднялся за ним по лестнице на второй этаж и был введен в обшитый панелями кабинет со стеллажами, на которых стояло, пожалуй, чересчур много книг в кожаных переплетах. В камине горел огонь. Перед камином стоял накрытый для чая столик — все богато и изысканно, быть может, чересчур изысканно для Бэрдена, привыкшего к собранным на скорую руку завтракам Китти.

Она вошла в комнату, слегка запыхавшись, протягивая к нему руки.

— Милый! — воскликнула она своим приятным голосом, из которого исчезли почти все признаки ее происхождения. — Ты пришел слишком рано. Нет, как раз вовремя. Минута в минуту. Это я опоздала.

Она поцеловала его в щеку. Он встрепенулся от ее запаха. Да, сегодня все будет в порядке. Он был уверен в этом, как всегда возбужденный ее манерой держаться (внимательной и даже заботливой) и ее фигурой (ладно и аккуратно скроенной). Больше всего ему нравилась ее бледность. Она, наверное, вовсе не пользовалась косметикой, а если и пользовалась, то так осторожно, что казалась…камелией — слово это неожиданно вызвало в его воображении образ ярко-розового цветка. Но, конечно, существовали и белые камелии.

— Садись. Будем пить чай.

Бэрден сел на свое обычное место на диване возле огня. Она села рядом с ним и стала разливать чай — она, не спрашивая, знала, сколько кусков ему положить: два или один, с молоком он пьет или с лимоном. Вот уже с год они время от времени встречались, и их близость не оставляла желать лучшего. Время от времени, так как они предпочитали встречаться, когда ее мужа не было в городе, хотя тому это было безразлично. Бэрден предпочитал предаваться чаепитию спокойно, в уверенности, что им не помешают.