Виктор Ерофеев - Очарованный остров. Новые сказки об Италии

Говорят, во втором Фаральоне есть сквозное отверстие, которое можно увидеть только с воды, а на третьем, самом дальнем, водится уникальный вид голубых ящериц, нигде больше на земле не встречающийся. Возможно, хотя в то, что не видел сам, поверить довольно трудно.

Справа от неотпочковавшегося Фаральона есть еще одна небольшая скала с ведущей на ее плоский верх средневековой лестницей, теперь полуразрушенной. Подниматься по ней я тоже в одиночку не решился. Не хотелось в самом начале переломать ноги и пролежать оставшуюся неделю в гипсе. Видимо, там когда-то была небольшая крепостица или отшельнический скит. Сверху я высмотрел остатки сложенных из грубых камней стен и круглого жилища, а также нечто вроде колодца, который, как я понял, скорее был выводным отверстием для нечистот. А пресную воду и пищу тамошние аскеты принимали, видимо, по веревке с воды.

В самом углу выглаженной прибоем пристани я заметил традиционную римскую напольную кладку елочкой, практически вылизанную волнами, и стеновой цемент с каменистыми вкраплениями, вероятно, времен Октавиана или Тиберия. А что? Хорошее место для римской купальни и вообще для одинокого отдыха. А может, это руины одной из Тибериевых вилл?

На склоне, поросшем разнообразными видами хвойных, я то и дело ловил себя на ощущении: пахнет грибами. Но никаких грибов как будто не наблюдалось. Уже на обратном пути, при подъеме, когда идти пришлось медленно, прямо у дорожки я нашел довольно крупный душистый масленок (по-итальянски — boleto giallo) с коричневой суховатой шляпкой. Ага, значит, все-таки я не ошибся со своим чутьем.

Другой гриб неведомой мне породы я увидел уже наверху. Сладковатый с приятной тухлинкой душок, похожий на запах какого-то хорошего плесневого сыра, заставил остановиться и оглядеться. Слева от дорожки росли три странных гриба, темно-зеленая шляпка на молочно-белой ножке одного была полностью съедена довольными мухами, у другого — наполовину, а третий стоял целехонек, видимо, только-только вылупился из яйцевидного кокона грибницы.

У меня не было с собой фотоаппарата. Перестал с определенного времени брать, чтобы не отвлекаться от прямого восприятия и по возможности удерживать яркие образы и впечатления только в памяти. На Капри я об этом не раз пожалел, потому что все-таки есть вещи, осознание и понимание смысла и предназначения которых приходит в голову не сразу, а уже по прошествии времени, и тут вдруг выясняется, что какие-то детали ты упустил или недоразглядел.

Первая же прогулка по тропам острова принесла мне множество созерцательных радостей и одну физическую скорбь.

На уступах скал по соседству с местными дубами, соснами и акациями, душистыми зарослями сиреневоцветного розмарина и лавра бушуют пришельцы из Америки: одичавшие и невероятно разросшиеся алоэ, многометровые кактусы-опунции с красно-желтыми плодами, мощнолистые агавы, диковинные суккуленты. Лопасти опунций, растущих у дорог, покрыты различными надписями на всех мыслимых языках, включая китайский, и пиктографическими рисунками от пентаграмм до свастик.

Алоэ, оказывается, цветет большими коническими свечками темно-оранжевого или оранжево-красного цвета.

Поразили агавы, те самые, что скромно ютятся у нас в горшочках на окнах, поразили не только своей спрутообразностью и мясистостью гигантских листьев, выяснилось, что они цветут, да еще как — гибельно. Лет десять — двенадцать они набирают силу, чтобы в один прекрасный день поднять к небу мощный гребеньчатый цветок, представляющий собой одеревеневающий ствол высотой метров пять — семь и толщиной в две ладони. После такого цветения, рассыпав тысячи семян, эти растения засыхают и гибнут.

Прямо у самой развилки дороги, расходящейся на каменистую тропу, уводящую круто вверх, и спускающуюся — асфальтовую, два мирно пасущихся круглоухих кролика в коричневых с пропежинами шубках что-то сосредоточенно жевали в кустах, не обращая на меня никакого внимания, а если какое-то и обратив, то лишь нехотя покосившись, дабы не подать вида.

Дикие горные кролики? Откуда они здесь?

О, это благородные потомки древнейших обитателей острова, заброшенных сюда мореходами на развод еще в незапамятные времена. В случае вынужденной остановки можно было легко, голыми руками, добыть себе довольно вкусную и здоровую пищу. Но теперь на них вряд ли кто-то охотится, и кролики чувствуют себя по-хозяйски вольготно.