Микаель Ниеми - Популярная музыка из Виттулы

Итак, мы ходили в средние классы, не за горами была и пора созревания. На переменах мы уже видели, что нас ждет. Шестиклассники, разбившись по парам, ходили под ручку и сосались. Девки курили, прячась за углом. С каждым годом все больше красились. Нас это пугало - мы не могли понять, что к чему. Что, и мы станем такими же? Да, скорее всего, внутри что-то зрело, какое-то зерно. Оно уже набухло внутри - того и гляди, вырвется наружу.

Нам твердили, что надо знать несколько языков - мы взялись за английский; родной финский все реже звучал на школьном дворе. Я пытался копировать английские хиты из "Десятки лучших". А так как магнитофон мы еще не купили, во время прямых трансляций я записывал тексты на слух, сколько успевал. Слов я не знал и писал, как слышал, выучивал эту белиберду наизусть и пел в гараже, исполняя для Ниилы то " Ол ю нидис лав" , то " Эвайча шейд авпейль ".

Ниила пришел в дикий восторг. Спросил, у кого это я научился петь по-английски?

– Сам, - сказал я, не поведя бровью.

Ниила немного подумал. Потом вдруг решился на смелый шаг. Сказал, что будет играть на гитаре.

У своего дяди я выпросил акустическую гитару, купленную им на отдыхе в Болгарии. И завертелась карусель: поездка в музыкальную лавку в Лулео, где мы купили ноты для начинающих, постижение нелегкого искусства настройки - короткие, дубовые пальцы, точки и цифры (из них должны были получаться звуки, а получалось совсем другое), новые уроки настройки, открытая неприязнь Ниилиных домочадцев к его культурным поползновениям, из-за чего ему пришлось репетировать в нашем гараже, а когда наступили холода, мы перебрались в бойлерную, подкладывали вату под струны, чтобы не услышали и не растрепали родители; первый аккорд ми-минор - кто-то прыгает по жестяной крыше; второй аккорд ля-минор - по крыше прыгают уже двое; я пою под аккомпанемент Ниилы, часами застываю на полуслове, жду, когда он сменит аккорд, теряю дыхание; полное отсутствие юмора у Ниилы по этому поводу, нередко кончавшееся рукоприкладством; первая песня, которую выучил Ниила, - когда я даже на восьмой раз не угадал, что он играет, в меня полетела гитара, я вовремя увернулся, и она грохнулась о цементный пол.

Тем временем я мучился угрызениями совести, так как сам научился играть куда быстрее. Пальцы у меня длинные и цепкие - это наследственное. Рука моя паучком обхватывала гриф, ловко бегала по струнам, сплетая паутинки аккордов с такой легкостью, что я только диву давался. Ниила едва-едва чисто сыграл первый аккорд, а я тем временем уже наяривал "House Of The Rising Sun" и, окольными путями раздобыв книжку о барре, погрузился в звенящие дебри его хитросплетений. Ниила всегда оставлял гитару в подвале; едва он скрывался за порогом, я облегченно выдыхал.

И уж конечно, я ни за что не стал бы бахвалиться своими успехами перед Ниилой. Он не вынес бы такого удара. Уже в этом возрасте замаячили первые вестники припадков его черной, жгучей ненависти к себе. А в остальное время Ниила не знал себе равных - спокойно мог сыграть полную лажу, при этом задавался и думал, что слава его ждет-не-дождется. Я иногда прикалывался: хватал гитару и нарочно начинал бренчать куда попало - Ниила только громко хмыкнет носом, аж сопли вылетают. Ох и хотелось же мне в те минуты открыться - моему терпению ведь тоже есть предел. Но, сделав над собой усилие, я сдерживался.

.

В средних классах кое-кто из ребят начал жевать табак. Кругляшки банок оттопыривали карманы джинс, на переменах стоял крепкий чайный дух - характерный запах жевательного табака. С непривычки чуваки хмелели, ходили с расширенными зрачками. Садились на камчатку и громко ржали, а после урока бродили по коридорам и называли девчонок шмарами и шалавами, пытаясь таким способом заигрывать с ними. После физкультуры чуваки собирались в душе, показывали друг другу, как залупляется шкурка. Кто-то спешил рассказать, что уже трахался. Мы, остальные ребята, были в ужасе - то ли потому, что были мы слишком зелены, то ли просто стеснялись. Столь разительной была перемена. Еще вчера наши добрые приятели, сегодня они стали сами не свои от табака и гормонов. Вроде наркоманов - вспыльчивые, непредсказуемые. Мы инстинктивно шарахались от таких ребят.

Чем больше они жевали табак, тем брезгливей становились девчонки. Черная жижа на зубах, бурые пятна на пальцах, склизкие табачные комья на стенах и в рукомойниках. Учителя запрещали жевать табак на уроках, но чуваки чихать хотели на запреты. Просто плющили лепешку хорошенько перед тем, как войти в класс.