Микаель Ниеми - Популярная музыка из Виттулы

Вдруг раздался щелчок, и я застыл от ужаса. На секунду мне показалось, что рев публики донесся аж до самой церкви. Но нет, я был один в гараже и скоро снова погрузился в свой воображаемый фильм. Я тонул в овациях, свете и гомоне. Ноги мои дрожали, сцена подо мной тряслась, я прогнулся назад, изобразив неимоверную дугу.

Тут я увидел Ниилу. Он, оказывается, прокрался в гараж и тихонько наблюдал за мной, бог знает, сколько времени. Я покраснел от стыда. Думал, он сейчас начнет издеваться, размажет меня как муху по стенке.

Лишь однажды мне довелось пережить подобный стыд. Дело было в туалете поезда. Я только что облегчился и стоял со спущенными штанами, вытирая задницу, как вдруг дверь открыли снаружи - проводница потребовала предъявить билет. Потом она говорила, что сначала постучалась. Черта с два!

Ниила присел на перевернутое ведро и задумчиво принялся расчесывать ссадину. Наконец, тихо спросил, чего это я поделываю.

– Играю, - промямлил я, абсолютно раздавленный.

Он долго молчал, рассматривая мою корявую самоделку.

– А можно попробовать? - выдавил он наконец.

Я решил, что он смеется надо мной. Но, к своему изумлению, понял, что он говорит всерьез. У меня будто камень с души свалился, я всучил Нииле гитару и показал ему, как держать. Он начал вторить мне, как я только что повторял за Элвисом, стал качаться взад-вперед.

– Ты ногами-то тоже вихляй, - наставлял я Ниилу.

– Зачем это?

– А девкам нравится!

Он смутился.

– Тогда ты пой.

Я небрежно схватил рулон, поднес его к губам, начал корчить рожи и разевать рот. Ниила неодобрительно скривился.

– Не, ты по-настоящему пой!

– Не, ты чё, блин!

– Пой!

– Да не умею я.

– Пой, говорю, девкам нравится! - сказал Ниила по-фински. Я расхохотался, и какая-то теплая искра пробежала меж нами.

Так все и началось, в нашем гараже, посреди лыж, совков и зимних шин. Ниила играл, я открывал рот и горланил, как мог. Голос мой хрипел, скрежетал, урчал. Я пускал петуха и пищал, лаял почище иного кобеля - впервые я осмелился петь.

.

Как-то на перемене, пару недель спустя, я сболтнул, что мы с Ниилой основали поп-группу. Мне и впрямь так показалось: мы ведь каждый вечер после школы стояли в гараже, раздувая мыльные пузыри наших радужных грез до немыслимых размеров. А поскольку инстинкт самосохранения у меня недоразвит и язык мой мелет без конца, то и слова эти вырвались у меня как-то сами собой.

Сенсация облетела школу с быстротой молнии. Не забывайте, то была Паяла шестидесятых - в те времена нам было не до международных новостей. Нас с Ниилой взяли в кольцо (это было во время обеда), стали высмеивать и уличать во лжи. Кольцо сжималось все плотнее, оставался единственный выход. Выступить на "Веселом уроке".

На нашу беду учительница одобрила эту идею. По ее просьбе сторож нарыл где-то старенький патефон, сам я стащил у сеструхи пластинку с "Jailhouse Rock". Мы должны были разыграть пантомиму, я взял у девчонок скакалку. Ручка скакалки была мне вместо микрофона.

Еще репетируя на перемене, я понял, что нас ждет фиаско. Патефон отказывался играть на 45 оборотах, пришлось выбирать - либо 33, либо 78. Элвис то ревел тибетской ритуальной трубой, то гундосил точно лилипут в цирке. Мы выбрали лилипута.

Раздался звонок на урок, класс расселся по местам. Ниила судорожно вцепился в "бревно", в глазах его стоял панический страх. Мы еще не начали играть, а мальчишки уже принялись пулять в нас ластиками. Я уронил скакалку и приготовился к смерти. Учительница хотела уже представить нас, но я решил - помирать, так с музыкой - и завел пластинку.

Музыка пустилась вскачь. Боже, как мы прыгали! Пол ходил ходуном, тупая игла елозила и стучала как дятел по беззащитной виниловой коже. Ноги у Ниилы одеревенели со страху - он скакал, то и дело падая, врезался в учительский стол, наткнулся на меня, отлетел, грохнулся затылком о доску, попутно погнув подставку для мела. Сам я решил встретить смерть достойно, бросил дергаться без толку - пластинка все одно громыхала как ящик с гвоздями, - вместо этого стал орать на доморощенном английском. Я вопил так истошно, что даже наши обидчики вдруг перестали кидать ластики, а я тем временем еще попытался убрать Ниилу от греха подальше - он прыгал козликом, норовя раскокать проигрыватель. А тут еще заела игла, и пластинка все никак не могла закончиться. Ниила вдруг взбрыкнул - шнурок порвался, и гитара врезалась в настенную карту, оставив глубокую вмятину на теле Финляндии где-то в районе Ювяскюля, а я за своими воплями, наконец, расслышал, как до нас пытается докричаться учительница. Тут, запутавшись в моей скакалке, Ниила повалился на меня как стреноженный лось. Я не удержался, и мы вместе упали на патефон. Игла, взвизгнув, сорвалась - воцарилась долгожданная тишина.