Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...

Голос Ирины Шульц мягок и приятен: Дайте мне ключи от машины. Думаю, вам нельзя сейчас садиться за руль.

Они у него в кармане пальто, говорит Лена. Йохен убирает руку с ее плеча, идет в переднюю, приносит Венцелево пальто. Лезет в карман, вынимает ключи и подает Ирине Шульц.

Она улыбается Венцелю: Идемте.

Может, это и вправду не так уж плохо! — восклицает Венцель.

Это плохо? — спрашивает Лена.

Ирина Шульц по-прежнему терпеливо мотает головой. Я ведь сказала.

Венцель покорно шагает к двери. Ирина Шульц держит его под руку, Лена и Йохен идут следом. Ирина Шульц пропускает Венцеля вперед, на лестницу.

Не бойся, говорит Йохен, о Лене я позабочусь.

Они стоят на пороге, Венцель смотрит на них, переводит взгляд на лестницу, делает несколько шагов вниз по ступенькам, затем слышит голос Лены: А что будет со мной?

Ирина Шульц оборачивается. Мы незамедлительно вышлем вам справку о вдовстве. Эта промывочная фабрика — скоростная. Следом за Венцелем она спускается вниз.

© Deutsche Verlags-Anstalt GmbH, Stuttgart, 1976

Мартин нашел ее слишком поздно. В последнюю минуту она, видимо, пыталась позвать на помощь. Снятая с аппарата трубка качалась на шнуре. Ингрид ничком лежала на ковре и дышала так слабо, что Вольфгангов брат подумал: уже умерла.

Он вызвал «скорую помощь» и полицию. Но в больнице для Ингрид тоже ничего сделать не смогли. Не приходя в сознание, она скончалась вскоре после того, как ее доставили в отделение интенсивной терапии.

Смерть ее была нелегкой. От чрезмерной дозы наркотика умирают в мучениях.

Прежде чем потерять сознание, она, видимо, на секунду отчетливо поняла, что нуждается в помощи.

До этого Ингрид ни разу помощи не просила. Никто знать не знал, что она колет себе героин. Все думали, что живет она хорошо, безропотно дожидаясь, когда Вольфганг выйдет из тюрьмы.

О своих трудностях она даже не заикалась. А от депрессий домашний врач прописал ей валиум.

Больше года Ингрид раз в месяц ездила в Штраубинг на свидание с Вольфгангом. Она часто о нем говорила, и всем было ясно, что она от него не откажется. Никто словно и не замечал, что после ареста Вольфганга она сильно похудела (мертвая, Ингрид весила всего-навсего девяносто фунтов).

Только с ее смертью родня испуганно зашевелилась.

Ей надо было выговориться.

Что ж она Вольфгангову брату ни слова не сказала? Он же был ей ближайшим другом.

Разбирая оставшиеся после Ингрид вещи, Мартин наткнулся на дневниковые записи. Разрозненные листы почтовой бумаги, исписанные круглым детским почерком. Почерк воскресил в памяти ее правильное кукольное личико и светлые волосы, которые она каждый месяц подкрашивала, чтобы сохранить тот цвет, какой у них был в детстве.

Вообще-то нужно было собрать записи и спрятать до возвращения Вольфганга. Но, начав раскладывать их по порядку, Мартин уже не смог остановиться.

Он сел в гостиной на кушетку, поблизости от того места, где на прошлой неделе обнаружил Ингрид, и стал читать. Первая запись была сделана два года назад.

Понедельник, 2 июня

Как бы я хотела вернуть защищенность и покой прежних дней. Все теперь не так, как вначале. От моей тогдашней мечты ничего почти не осталось. Оглядываясь назад, я говорю себе: у нас хватило решимости, но потому только, что мы не знали страха, не догадывались, что нас ждет. Бух! — прыжок в ледяную воду.

Надо рискнуть и прыгнуть, говорила я Вольфгангу, а то я даже и не знаю, умеем мы плавать или нет.

Плавно и мягко войти в воду — вот как я это себе представляла. Вытянувшись в струнку, энергично, с задором.

Сил и энергии у нас достаточно, твердила я, ну какие наши годы — двадцать с хвостиком. Проморгать такой шанс непростительно.

Я вообще много говорила, пока мы не купили наконец хутор. Я понимала, звезды сами с неба не посыплются.

И твердо намеревалась их достать. Но теперь, через полтора месяца после покупки, я говорю себе: мы выдыхаемся. Когда Вольфганг вечером заезжает за мной в контору, я с ног валюсь от усталости. И он тоже. Потом мы вместе едем за пятьдесят километров от города и возвращаемся лишь около полуночи.

Старый дом стоит поодаль от других дворов. На участке громоздится материал, необходимый для ремонта.

Сами все сделаем, говорила я. И без звука бралась за любую работу. Раньше я понятия не имела, как клеят обои, а сейчас и раствор приготовлю, и уровнем пользоваться научилась. От меня пахнет потом, и спина болит.