Люси Фор - Славные ребята

Наконец он рискнул спросить:

— А как наркотики?

— Наркотики? Все только одно и заладили. И сами не знают, что это такое. Даже вы, господин журналист. Чего вы на меня так уставились? Я правду говорю, все-то вы путаете. Да и другие тоже. Одни курят, а другие колются. Это совершенно различные вещи.

— А разве курить — это не значит прибегать к наркотикам?

— Нет…

В голосе его прозвучала даже нотка жалости. Вот уж подлинно невинен, как младенец.

— Прибегать к наркотикам — это значит колоться: вот это уже серьезно. А курить опиум или марихуану вполне нормально.

Было ясно, что он сам презирает «наркоманов», хотя не признается себе в этом даже в душе.

— С наркоманами мне не по пути, вот и все, — добавил он. — Хотя я их не осуждаю.

Марк решил переменить тему разговора.

— А вы здесь работаете?

Матье удивленно уставился на гостя, как будто тот задал ему дурацкий вопрос.

— Работаю? Конечно, нет… Да и что бы я стал делать? Профессии у меня нет, да если бы и была, это ничего бы не изменило. Я ведь студент. Я готовлюсь… вернее — готовился получить диплом по психологии.

— Как же вы тогда живете?

— Как видите.

— Я имел в виду деньги…

Тут же Марку показалось, что он затронул опасную или, во всяком случае, щекотливую тему.

— В точку попали. Сижу без единого гроша… Да это неважно.

Много позже, в Париже, когда Марк рассказал приятелю всю эту историю, на его вопрос, почему он тут же не вынул из кармана портмоне, Марк ответил: «Да пойми ты, это было просто невозможно! Мальчишка гордился своей нищетой: дать ему деньги было все равно что дать пощечину. Он непременно так бы это расценил».

А пока что Матье продолжал:

— На той неделе я продал спальный мешок. Больше у меня ничего не осталось. — И повторил с видимым удовлетворением: — Да, да, больше ничего не осталось.

— А как же теперь?

— Ну это пустяки, я помогал ребятам, теперь они мне помогут. Теперь их очередь. Один мой приятель вчера уехал. Обещал прислать монету.

Отвернувшись к стене, Ален всем своим видом показывал, что не одобряет таких разговоров.

Марк отважился задать еще вопрос.

— А каковы ваши планы?

— Планы? Странно как вы говорите! — И устало добавил: — Хотя, правда, есть у меня один «план». Я рассчитываю вернуться во Францию. И обязательно полечу самолетом. Добираться так, как я сюда добирался, — ни за что на свете. Уж больно трудно. Когда уходишь из дома, поддерживает энтузиазм, и ждешь неведомого, и находишься в состоянии восторга, но возвращаться таким образом домой — нет, покорно благодарю.

— А как вы сюда добирались?

— Если хотите, расскажу как-нибудь в следующий раз, это уж совсем иная история.

— Словом, вы со всем порвали?

— Нет, почему же? Я вернусь. Буду работать, накоплю денег и вернусь.

Марк невольно подивился про себя этому чисто буржуазному идеалу; мелкие чиновники тоже мечтают прикопить денег, чтобы провести остаток своих дней на Лазурном берегу.

Он поднялся, собираясь уйти, но тут отворилась дверь и размеренной походкой вошел еще один мальчик. Невысокий, жирноватый, жестковолосый, он, напоминавший своими повадками сытого мужичка, резко отличался от товарищей.

— Ну как, очухался?

— Иди ты к черту! — Потом указал глазами на Марка: — А это еще кто?

— Свой.

Матье обернулся к Марку.

— Это Альберик, поклонник сильных наркотиков.

— Заткнись… — И помолчав, спросил Марка: — А ты пробовал?

— Нет, не пробовал.

— Каждый по-своему с ума сходит, разве нет?

И, видимо, ради собственного удовольствия заговорил:

— Вообрази, звуки превращаются в цвет, все колышется, сливается, распадается… настоящий калейдоскоп. — И потише добавил: — Это только начальная фаза, в сущности, так, пустяки. А потом… Потом я вижу бога. — И ело слышным, но размеренным шепотом подтвердил: — Да, вижу.

— Ах вот как! Неужто видишь?

Пренебрегши этим замечанием, Альберик продолжал:

— Следы божества повсюду, надо только внимательнее присмотреться, как можно сильнее развить все свои чувства: слух, зрение, обоняние, воображение, а главное — надо любить… да, да, любить ближнего. Только так человек может полностью проявить себя, — И после паузы: — Земной рай — это не утопия. Со дня сотворения мира люди надеялись узреть лик божий. А нам, когда мы доводим наши мистические способности до состояния экстаза, это удается. И рай мы тоже построим.

Кольцо молчания окружало его, куда входило уважение не без примеси ласковой насмешки.