А. Аншба - Абхазские рассказы

Во дворе показался Отар.

Молодой человек тотчас же вскочил с места и обратился к Отару:

— Садись, пожалуйста!

— Садись ты, Иуана, ты — гость, — ответил Отар. Поднявшись на балкон, он удобно раcположился на полу.

Гости разговорились. Особенно отличался своими сахарно-сладкими рассказами Куациа, рыжеватый и голубоглазый. Другой гость, Казылбек, с огромным, как у откормленной свиньи, животом, не мог двинуть шеей: он поворачивался всем туловищем, и при этом дряблая кожа на его подбородке собиралась в складки, что придавало ему сходство с индюком. Сын его, Иуана, худощавый, с мелкими и чуть-чуть удлиненными чертами лица, не был похож на отца ни наружностью, ни характером. Сатиновая косоворотка, плотно застегнутая нa белые блестящие пуговицы, ловко сидела на нем. Поверх косоворотки он набросил на себя летнее пальто из тонкой материи. Иуана в этом году вернулся домой, закончив учение в Сухуми.

Гости сыпали шутками и остротами без устали, вплоть до минуты, когда пришли женщины, неся кувшин с водой, мыло и полотенце. Придерживаясь обычных церемоний и соблюдая старшинство, гости умылись.

Казылбек пространно стал вспоминать вчерашние большие поминки, после которых они и, заехали к Хабыджу переночевать.

— Несчастный Астана был хороший малый. Немудрено, что и поминки по нем устроили славные! И братья у него молодец к молодцу, — похвалил он братьев покойного.

— Поминки в самом деле были хорошие, да не пора ли нам ехать, отец? — сказал Иуана, поглядывая на своего толстого poдителя.

— Что верно, то верно. Пора трогаться. Прикажи-ка, чтоб седлали лошадей, — обратился Казылбек к Отару. Но Отар, осведомленный о приготовлениях на кухне, ответил:

— Куда вам торопиться? День такой длинный, что, клянусь, вы трижды успеете переделать все ваши дела!

И Отар вышел поторопить хозяев. Вбежал Хабыдж.

— Гости дорогие! Не могу, не могу вас так отпустить! Прошу повременить немножко...

Гости снова сели не споря, а Хабыдж вышел и через минуту вернулся, держа на вытянутых ладонях удивительной красоты карвальское ружье (5). Пусть гости полюбуются, пока накрывают на стол.

Ружье действительно заслуживало самого пристального внимания: старинной работы, оно было покрыто серебром, а приклад украшен драгоценностями.

— Ох! Что ты за человек, Хабыдж! — воскликнул Казылбек. — Нет такой ценной вещи на свете, которую бы ты не припрятал у себя! Откуда оно у тебя?

Восторг его был так велик, что Казылбек даже привстал. Все принялись рассматривать редкий экземпляр оружия, дивясь и восхищаясь. Только Отар стоял неподвижно. Его глаза неотступно следили за фигуркой человека, который на горе трудолюбиво полол табак.

— Ружье заряжено, остается пороху насыпать! — сказал Хабыдж и подал ружье и порох Казылбеку.

— Да разве оно стреляет? — насмешливо спросил Отар, не отводя глаз от горы.

— Напрасно смеешься! — заметил Казылбек. — С такими ружьями, как сейчас помню, наши отцы ходили против врагов...

— Как же! — подтвердил Хабыдж. — Вот с этим самым ружьмой дед бился с турками на Черной речке...

— А далеко ли оно бьет? — спросил Куациа.

— Далеко! Если прицелиться точно, оно никогда не подведет, — с этими словами Хабыдж насыпал пороху на ружейную полку.

Казылбек прицелился в кaмeнь, белевший около забора, и выстрелил, — пуля пролетела мимо.

— Эх! Совсем я постарел. Глаза плохо видят, — с досадой сказал Казылбек.

— Да разве можно стрелять из этой рухляди? Я же говорил!.. — снова насмешливо отозвался Отар.

Ружье переходило из руки в руки, продолжая вызывать восхищение. Наконец его взял Отар. Заглянув в дуло, он сказал небрежно:

— И надрезов не видно...

— Заряжайте, я выстрелю! Поглядим, что будет! — сказал Иуана, дотоле молчавший.

— Твой отец не попал, а если и сын не попадет, срам падет на всю семью, — пошутили присутствующие.

Хабыдж быстро зарядил ружье и почтительно подал его Иуане. Тот стал пристраиваться к перилам балкона.

Внезапно к нему подошел Отар.

— Вот куда стреляй! — и Отар показал пальцем на человека, работавшего на склоне горы.

Иуана удивленно поднял глаза на Отара.

— Что ты, Отар! В своем ли уме? Стрелять по человеку, как по мишени?

Но Казылбеку пришлась по душе затея Отара, и он поддержал его. Куациа промолчал. Ему было решительно все равно, куда и в кого стрелять.

— Туда пуля не достигнет, — вмешался Хабыдж, его охватила дрожь, он едва мог скрыть свое страстное желание, чтобы Иуана выстрелил в человека на горе.