Елена Кирога - У каждой улицы своя жизнь

Мальчик, увидев мать, протянул ей картонную фигурку и попросил:

— Еще... еще...

— Я отведу тебя, Асис, посмотреть на это в парк Ретиро. Хочешь?

— На зверей?..

— Нет, в кукольный театр, сам увидишь. Пойдем туда все вместе в четверг.

Весь оставшийся день взволнованный мальчик не переставал спрашивать:

— Мама, уже четверг?

Смотрел на солнце и снова спрашивал:

— Уже четверг?

Как будто бы интересовался: "Хорошая погода?"

— Сегодня четверг, Асис...

В тот июльский четверг солнце светило прямо в глаза, когда они шли по проезжей аллее.

— Сегодня очень жарко. Вы не перегреетесь?

Но Пресенсии нравилось это беспощадное, всеобъемлющее солнце — совсем как в те времена, когда она девчонкой ходила к реке Мансанарес. Реальность виделась ей сквозь ресницы прищуренных глаз. Голова цепенела. (Речная вода, выжженные камни, пышная растительность по берегам — огненный мираж.)

Голову мальчика предохраняла от солнца шапочка с козырьком. Пресенсия весело напевала, раскачивая нежную вспотевшую ручонку сына, зажатую в своей ладони. В том углу парка, где под зелеными кронами высоких деревьев расположился кукольный театр, царила прохлада: она особенно ощущалась после прогулки по солнцепеку. Напротив легких, наспех сооруженных подмостков стояли металлические кресла. Многие ряды уже были заняты. Мальчики и девочки, сгорая от нетерпения, требовали начала спектакля, а их наставницы и няни вязали или разговаривали между собой. Кое-кто из них принес с собой термос с легкой закуской. Дети из обеспеченных семей пришли в сопровождении гувернанток или кормилиц, одетых, как одна, в белые с вышивкой платья или в клетчатые костюмы, отделанные бархатом. На некоторых были серьги, изящные бусы и кружевные наколки на голове, скрепленные длинной булавкой. Детей из менее состоятельных семей опекали скромные, совсем юные няни, почти девочки, которые обходились своим хозяевам намного дешевле; или же няни в белых накрахмаленных халатах и белых чепчиках (впрочем, и это было непозволительной роскошью для тех, кто испытывал недостаток в деньгах). Остальные дети пришли со своими мамами — молоденькими женщинами, которые чувствовали себя неловко среди этих воспитательниц и нянь, занимавших в обществе более низкую социальную ступень.

Вентура и Пресенсия с мальчиком присоединились к этим родительницам. Вентура улыбнулся Пресенсии поверх головки сына. Она повернулась к невысоким подмосткам и увидела девочку. Без сомнения, то была Агата. Девочка сидела впереди них на два ряда в широкополой шляпе из настоящей соломки, в окружении подружек. Пресенсия знала, что ей приблизительно двенадцать лет, но на вид Агате можно было дать больше, благодаря высокому росту, крепкому телосложению и хорошему физическому развитию, хотя фигура и манеры у нее были детскими.

Пресенсия догадалась, что это Агата, по беспокойному взгляду Вентуры и по тому, как он устремился вперед всем телом. "Что с ним? Что он там увидел?" Во всем его облике появилось нечто такое, что заставило Пресенсию проследить за взглядом мужа и, увидев девочку, сразу понять: "Это она. Его дочь".

Агата непрерывно двигалась. То вскакивала, то говорила что-то подругам, то вдруг оборачивалась ("Она очень гармоничная, очень подвижная девочка", — сказал о ней как-то Вентура), то снова садилась, вздымая вверх накрахмаленные фалды юбки. Ее талию опоясывала голубая лента, а длинные черные волосы развевались за спиной, когда она двигалась или хлопала в ладоши. Пресенсия невольно сжала руку сына.

Агата вскакивала с места, опиралась о спинку впереди стоящего кресла, волновалась: всем своим телом сопереживала событиям, которые разворачивались на сцене. (Ах, эти отцовские глаза, обезумевшие от нежности и гордости! Это была его дочь, его блистательное создание...)

Пресенсия невольно обернулась к сыну. Никогда еще не казался он ей столь щупленьким в своем скромном белом костюмчике, а коленки такими острыми. Было в этом нечто такое, что причиняло ей нестерпимую, чудовищную боль, и она крепче и крепче сжимала руку сына, желая передать ему всю любовь, влить в него свою жизненную силу.

По рядам ходил продавец и предлагал детям вытянуть билет детской вещевой лотереи.

— Можно выиграть обезьянку, собачку, пакетик карамельки...

Он подошел к Асису, но мальчик спрятался от него, прижавшись к спинке кресла.

— Оставьте его, — сказала Пресенсия.

— Не хочет? Мальчик отказывается от обезьянки, которая прыгает вверх-вниз, от собачки, которая лает?.. — говорил продавец и нажимал на пружинку тряпичной собачки.