В этой необычной летописи четырех поколений семейства все время подчеркивается мотив предначертанности в судьбе многих персонажей, "голос крови", определяющий их поведение. При этом читатель знакомится с целой галереей ярко вылепленных, не похожих друг на друга образов: романтическая фигура сурового и гордого Амадора, больше жизни любящего море, его жизнелюбивая темпераментная дочь Амалия, слабовольный и меланхоличный внук Хавьер... В изображении этих и других характеров книги преобладает романтическая приподнятость и даже порой экзальтированность, иногда автор впадает в риторику или мелодраматичность. В целом книга написана в духе традиционного событийного романа, однако специфическое авторское "я" каштанового дерева видоизменяет привычный ход романного изложения. У дерева возможность видеть и слышать происходящее ограничена: это сад и верхняя комната в башне замка, когда в ней открыты окна. Такой эффект фрагментарности в описаниях, внезапность обрывов, кинематографические "затемнения" создают некую таинственность, загадочность, обостряют интерес читателя, заставляя его домысливать некоторые детали и факты. Кроме того, эта экзотическая повествовательная перспектива позволяет раскрыть тонкое и глубокое чувство природы, присущее писательскому дарованию Кироги, ее умение поэтично и любовно передать на страницах романа жизнь растений как независимый и сложный мир. Правда, зачастую ощущается некоторая искусственность в философских размышлениях каштана относительно поведения людей, их обычаев и нравов в сравнении собственным образом существования дерева.
Оба первых романа Е.. Кироги — и "Северный ветер", и "Кровь" — обращены в прошлое, и только в третьей своей книге "У каждой улицы своя жизнь" (1954) автор сталкивает испанского читателя с современностью и современниками.
Тема современной, послевоенной Испании в период 50-х годов характерна для многих произведений молодых испанских прозаиков, с именами которых связано обновление национальной литературы, пережившей тяжелый кризис в 40-е годы, время репрессий и утверждения франкистского режима. Проза Санчеса Ферлосио, Аны Марии Матуте, Хуана и Луиса Гойтисоло, Лопеса Пачеко и многих других являла собой правдивое свидетельство времени, попытку разоблачения трагических последствий гражданской войны, "крестового похода", как принято было называть ее во франкистской Испании. Парадно-оптимистической официальной идеологии, насаждаемой фалангистами в литературе и искусстве, первыми отважились противостоять писатели, создавшие течение так называемого "тремендизма" (от испанского слова "ужасный", "страшный"): Камило Хосе Села и Кармен Лафорет. В их программных романах "Семья Паскуаля Дуарте" и "Ничто" приоткрылась страшная реальность с ее жестокостью и насилием, с безмерным одиночеством человека во враждебном ему обществе. Авторы, еще не осмеливаясь открыто на социальный анализ действительности, делали это опосредованно, показывая безрадостно-гнетущую атмосферу испанского общества, апеллировав главным образом к эмоциям читателя.
На смену тремендизму, расцвет которого связан с первой половиной 40-х годов, пришел "объективный", или "социальный", роман 50-х. Его представители провозгласили своей задачей протокольно-репортажное изложение событий, отказ от психологизма, авторских рассуждений и комментариев, отдавая предпочтение точности детали, диалогу, документальности повествования. Это был немаловажный шаг в раскрытии объективного положения в стране.
Творчество Елены Кироги, много и плодотворно работавшей именно в 50-е годы, не укладывается в рамки того или иного направления испанской литературы, хотя оно и вбирает их некоторые черты. Кирога шла своим путем, упорно совершенствуя технику письма, оттачивая мастерство в создании психологического портрета: так, социологичность отдельных ее произведений, перекликающаяся с объективным романом, неизменно сопряжена с психологической разработкой характеров персонажей. В своей творческой эволюции писательница испытала влияние, можно сказать запоздалое, тремендизма. В соответствии с концепцией этого течения выстроен ее роман "Маска" (1955), опубликованный уже после книги "У каждой улицы своя жизнь". Над героем "Маски" Моисеем Эстебесом тяготеет страшное проклятие собственной совести: он повинен в смерти матери во время гражданской войны, и об этом его предательском поступке не знает никто. И сам Моисей, и окружающие его нарисованы как существа, обуреваемые темными страстями, словно ведомые по жизни силами зла. В романе показаны члены семьи, спаянной не любовью, а взаимной ненавистью, презрением, завистью и прочими чувствами, призванными не скреплять, а разъединять души людей. То, что случилось в прошлом, в пору гражданской войны, навсегда искалечило жизнь и психику Моисея Эстебеса, калечащего в свою очередь и души других; в частности, он избирает своей жертвой боготворящего его двоюродного брата Агустина и всячески измывается над ним.
Читать дальше