Ян Козак - Адам и Ева

— И ты туда же! Я уже и так сыт по горло. Не хочешь ли ты сказать, что во всем изверилась? Ситарж…

Сморщив нос, она прервала меня:

— Как мужчина он мне нравится. Но я уже сказала: поживем — увидим. Не поверю, пока не смогу убедиться своими глазами. Это только ты у нас, видать, сразу уши развешиваешь.

— Шутишь?

— Как хочешь думай. И вообще лучше спокойно сидеть и ждать. Мы, значит, спокойненько ждем у моря погоды.

Сердце у меня екнуло. Хитрюга! Вроде бы подпевала мне и поддакивала, а на самом деле подзуживала, хотела, чтобы я наконец-то на что-нибудь решился. Ведь наше положение мучило ее не меньше, чем меня.

На другой же день я отправился к Ситаржу. Еве на всякий случай об этом не сказал, благо у меня, кроме визита к секретарю, были дела и в дирекции госхоза. Ситаржа я не застал. Он пропадал где-то в районе, наверняка с головой погрузился в свои повседневные заботы. Назавтра его ждали на заседании какой-то областной комиссии в Усти… Напрасно съездил, зря время потерял. Всю дорогу твердил себе, что об этом неудачном путешествии Еве ни гугу. Однако она разгадала мои намерения, наверное, уже в ту минуту, когда я утром садился в машину.

— Ну и что? Чего добился? — спросила она, едва я показался в дверях. — Выкладывай как на духу.

— А что тебе хотелось бы услышать? Был в госхозе, — увиливаю я.

— Лучше не выдумывай. Ты был в районе. Я знаю.

Она подождала. Я упрямо молчал.

— Стыдно?

— Почему? Чего мне стыдиться, Ева? Не был я там.

— Не хватать же мне тебя за руку? Но я так и думала, — со вздохом произнесла она. — Наверное, он от тебя прячется.

— Как прячется? — взорвался я. (Бог знает, на что я рассердился в эту минуту.)

Хлопнув дверью, вышел в сад. Отвести душу… Но ничего не помогало. Меня разбирала злость, я все мучился. Душа словно заросла плевелами, заглушившими всякую радость труда. Собственно, уже теперь было ясно, что от будущего года ждать нечего. Нужно бы, конечно, почву под новые высадки подготовить. Но между мною и моей бригадой возникла невидимая, холодная, непроницаемая стена. Паршивые дни!

Но вот как-то вечером у меня дома зазвенел телефон. В такое время? Уже около одиннадцати. Я с неохотою поднял трубку.

— Ты не спишь? — послышался голос Ситаржа. — Чем же тогда занимаются Адам с Евой в этакую пору? — хохотнул он в трубку. Голос был радостный и довольный. — А теперь серьезно. Я только что из области. Ты лучше сядь… Ну так вот, все в порядке. Выгорело твое дело. Проект ваш одобрен целиком и полностью. В соответствии с государственным планом перспективного развития крупнопромышленного плодоводства. Вошел как составная его часть.

Ситарж помолчал.

— Ты меня слышишь?

— Слышу. — Я сглотнул ставший в горле комок. — А ты, часом, не пьян?

Он рассмеялся:

— Ты уже метал громы с молниями, а? Что поделаешь, потребовалось время… Я все отдал перепроверить. Ты выиграл. Так что кое-кто из несогласных — противники твои — поутихли. И план, и структуру видов одобрил и научно-исследовательский институт плодоводства. Их мнение очень способствовало успеху. Теперь что касается перспективного плана… С теми соседними усадьбами, с бездековскими наделами, можете начинать прямо хоть сейчас. Это решение принято еще раньше — но с условием, что весь план утвердят в области. Так что дело сделано… Значит, теперь держись! А я пойду спать. Не в пример тебе… — усмехнулся он. — Устал… Сил нет. Еле на ногах держусь. Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Ну и хорошо. Я пошел спать.

Блаженная минута. Я обнял Еву.

— Ну, а теперь кайся! Мы победили, Ева!

— Значит, все-таки их проняло, — откликнулась она. — Долгонько тянули. Давно уж могли бы все решить.

— Кайся! — повторил я. — Признавайся, кто был прав?

— Конечно, я! — воскликнула она с озорством. — Не я ли говорила, поживем — увидим?

Ох уж это окаянное женское племя! Вечно они правы!

— Вот видишь! По-моему вышло. — И она засмеялась мне в лицо.

Сдерживать себя ей больше не хотелось. Щеки ее вдруг жарко вспыхнули.

Прильнув ко мне, она крепко поцеловала меня в губы.

С того дня ко мне вернулась способность воспринимать красоту летнего сада и радоваться ей. Подгонять в работе никого не приходилось, все знали — теперь нельзя терять ни минуты. Прежде всего нас ждала уборочная кампания… Благодаря устойчивой теплой погоде быстро поспела вишня. Следом стали наливаться брызжущим сладким соком персики. Некоторые были величиной с кулак.

Мы с Евой переживали каждый этап вызревания этих царских плодов: как они округляются и набухают, как обольстительно натягивается их покрытая нежным пушком, золотисто-карминовая кожица, мягкой и сладкой становится плоть… (Переживания были тем живее, что к этому времени Ева и сама тоже порядочно округлилась!)