Ян Козак - Адам и Ева

Отца своего Лойза не помнил. Как сейчас вижу — измученный, вечно простуженный, рано утром еще перед школой или поздно вечером везет он с поля срезанную ботву, свеклу или корма… Бежит вприпрыжку, подгоняя хворостиной тощую коровенку, запряженную в повозку («А ну пошевеливайся, чтоб тебя!»). Потом Лойза поступил на фабрику сельхозмашин и выучился на слесаря. Мастер вышел из него толковый. А вот теперь бывший работяга уже четвертый год секретарствует в Роудницком районе.

Увидев меня, Лойза дружески улыбнулся:

— Ну как дела, Мичурин? Давненько мы с тобой не виделись. Куда путь держишь?

— К тебе, — спокойно ответил я, решив использовать эту нечаянную встречу. (Прежде я и не вспоминал о нем, слишком высоко он залетел. Я-то рассчитывал заглянуть к секретарю по сельскому хозяйству Индраку.) — Вот вместе с Олдржихом к тебе идем.

До сих пор не понимаю, зачем я этого осла с собою потащил. Наверное, из зловредности. В эту минуту он побледнел так, словно у него всю кровь из жил выпустили, но уйти не рискнул.

— Пошли, коли так, — согласился Ситарж. — Только придется немного подождать. Да, давненько мы с тобой не виделись. Ладно, я сейчас, только вот кое-какие делишки закончу.

Неважно, что мы почти два часа проторчали в приемной. Я готов был сидеть хоть до утра. Зато Олдржих вертелся как на иголках. Хлопал глазами, вытягивал шею, будто ему воротничок жмет, и злобно шипел:

— Все твоя затея. Меня ты в это дело не впутывай.

— Как бы не так, Олдржих. Не думай, тебя это тоже касается. Потому мы тут и сидим вместе.

Олдржиха так перекосило, словно у него в горле кость застряла.

Я оставил его в покое, пусть отдышится. Мне и самому нужно было успокоиться. Слишком я перенервничал из-за этого тупицы Паточки. До настоящего обсуждения у нас так ведь и не дошло. Собственно, он такого обсуждения не допустил. Такой деловой — прямо ужас. Деловой тупица. А меня, конечно, занесло. Теперь, в разговоре с Ситаржем, — все! — чтоб никаких эмоций. Спокойно, Адам. Ситарж — совсем другой человек. Лойза Ситарж…

Вместе с ним мы ловили тритонов и головастиков в Чепельском омуте. Однажды вышел у нас такой случай. (В то время наша улица опять — который раз — шла войной на Пршемысловую.) Возвращаюсь я из школы и вдруг слышу — выстрелы: это роудницкие господа охотятся на куропаток. Не мешкая, я тут же двинул за ними. И мне повезло. Из-под ног охотников как раз выпорхнула стая вспугнутых птиц. Одна была ранена; отделившись от товарок, она стремительно взмыла ввысь, но тут же стала снижаться. Как парашют. Проследив за ее падением, я заметил место — край поля, недалекий куст, груда камней… Только схватил птицу и вдруг чую — собачий лай. Это адвокат Брожовский пустил пса за добычей. Я слышал, как он чертыхался, не найдя на стерне своей куропатки. И как припустил по моему следу.

И тут на дороге затарахтела тележка. Лойза вез ботву — несколько охапок. Завидев меня, угрожающе поднял хлыст, но тут показался Брожовский… В мгновенье ока куропатку забросали ботвой, и телега покатила дальше к большаку. Запыхавшийся Брожовский догнал нас. Разбрехавшийся пес обнюхивал меня, наскакивая со всех сторон. А Лойза изображал удивление. Словно он здесь вовсе ни при чем. В полном молчании мы доехали до самого моста. Тут Лойза, настороженно оглядевшись — ведь он въезжал на вражескую территорию, — сухо сказал: «Забирай и уматывай побыстрее». Он не хотел, чтоб его заподозрили в сотрудничестве с неприятелем.

Это воспоминание доставило мне удовольствие. Я несколько приободрился… Но более всего меня обнадежила веселая, дружеская улыбка, радостное удивление Лойзы в первый момент встречи. Может, потому, что виделись мы редко. А ведь он не отличался мягкостью, твердый был орешек. Всегда знал, чего хочет. Наверное, это нас и сближало.

Время шло. Мне уже подумалось, что Лойза про все забыл, но тут секретарша пригласила нас войти.

— И на сегодня хватит. Довольно. Сегодня меня больше ни для кого нет, слышишь, Гелена. Только вечером собрание в Рачиневесе.

Усадив меня с Олдржихом за журнальный столик, он подсел к нам. Некоторое время устало, но добродушно оглядывал нас, а потом спросил:

— Ну, что скажешь? Давненько я тебя не видел. Что у тебя за просьба? Неудача какая на опытных участках? Давай выкладывай.

Понукать меня не пришлось, и я вывалил ему все как есть. Ничего не утаивая. Пересказал весь наш разговор с Паточкой.

— Ты бы слышал, как он приказывал: «Держись за весла, а к рулю рук не тяни». Что ты обо всем об этом думаешь? Ты, первый секретарь райкома?