Энтони Берджесс - M/F

Из шатра донеслись аплодисменты и музыка, уже другая, получше — не «В монастырском саду», а финал «Птиц» Респиги, мне кажется, — из чего я сделал вывод, что выступление Адерин закончилось.

— Вот же ты крыса.

— Кто крыса? Я? Если я, на хрен, крыса, ты тоже крыса. Ну раз мы с тобой одинаковые.

— Мы с тобой не одинаковые.

— Ладно, обсудим все это за выпивкой. Старая сука сейчас пойдет искать дорогого сыночка, чтобы, на хрен, лишить его, что называется, законного удовольствия. Так что давай. Забираемся в тачку и валим отсюда, ага?

Он позвенел ключами. На брелоке болтался миниатюрный пластмассовый мужской половой агрегат. Я сказал, направляясь к главной дороге:

— Мне домой пора, спать. Завтра дел много.

Там у дороги стояло три двухэтажных автобуса, явно в ожидании цирковой публики. Судя по бодрому грохотанью оркестра, наводившему на мысль о животных в геральдических позах, об оскаленных в неискренней улыбке зубах, об укротителях и погонщиках слонов, сердечно машущих руками, было ясно, что публика скоро хлынет наружу. Я шел быстро. Ллев пыхтел следом и говорил на ходу:

— Какие еще дела, ты чего?! Нам с тобой надо наш номер обмозговать. Наш потрясающий номер. Ллев Освобожденный. Никакая цепь, на хрен, его не удержит.

— Завтра уже отплываю в…

Я вовремя остановился. Но зато теперь все прояснилось, стоило только начать произносить это вслух. В гавани полно кораблей. Наверняка там найдется какой-нибудь добрый капитан, который подбросит меня до Америки. Ну а дальше уже все по плану: какие-то деньги, Идальго или Мансанильо. И написать пьесу. Но сначала, завтра с утра, Сиб Легеру. Ученый муж с бойким дружком подсказал мне, где его искать.

Ллев произнес:

— Куда отплываешь, дружище? Я тоже с тобой. Вместе, на хрен, поедем. Сами сделаем номер, без никого, подальше от этих завалов слоновьего дерьма и от этих мудацких птиц. Одна из них меня клюнула, ты прикинь. Вот буквально вчера. Смотри, даже вот шрам остался. Те, которые выкормлены человеком, они, на хрен, еще даже злее, чем пойманные на воле.

— Иди домой, — сказал я. — Возвращайся к матери. Не ищи приключений. Если бы не ты, меня бы не потащили в участок.

— То есть как? Если бы не ты, старая сука не окрысилась бы на меня, что я без ее разрешения сорвался в город оттянуться, потрахаться, все дела. Ты — это копия я, так что не надо тут выступать, на хрен, будто во всем виноват только я.

Мы еще не дошли до автобусной остановки. Я замер на месте, обернулся к нему и сказал:

— Слушай и запоминай. Ты весь — надругательство и оскорбление. Ты — дурацкая шутка глупой природы, сыгранная надо мной, надо мной, надо мной. Ты ничто, нуль без палочки, у которого по случайности оказалось мое лицо. Если сейчас ты рассыплешься в пыль и тебя ветром развеет, мир не потеряет вообще ничего. Понимаешь ты это, гнусная пародия на человека? Завтра я уезжаю, отчасти как раз потому, что хочу оказаться как можно дальше от такой мерзопакости. Уговорю себя, если смогу, что это был просто кошмарный сон.

Ллев трясся от ярости и жалости к себе. Усы, срезанные с его собственной макушки и приклеенные прозрачным клеем, который его мать использовала для альбома с вырезками из газет, малость перекосились. Надо было скорее смываться отсюда, пока они не отвалились совсем. Его голос дрожал в крайней степени возбуждения:

— Ладно, ладно, мудила, тут все, на хрен, зависит, кто первым родился, вот от чего все зависит, да? Да? Скажи мне, когда ты родился, и мы посмотрим, кто тут, на хрен, чья копия. Ну давай, говори.

Теперь и меня охватило какое-то тревожное возбуждение. Приступ иррационального страха, что он сейчас вытащит паспорт и триумфально предъявит неопровержимое доказательство, подкрепленное могуществом государства, что мы с ним полностью идентичны. Майлс Фабер, также известный как Имярек Ллевелин. Дата рождения: 24 декабря 19…

Я сказал:

— Сказать можно все, что угодно. Нужно документальное подтверждение. А его я тебе предъявить не могу. И не собираюсь вести тебя туда, где оно у меня хранится. В любом случае это уже полный бред. Все, я сажусь в этот автобус.

Публика уже наводняла лужайку. Заводились машины. Я быстро шел к остановке, Ллев, хрипя, как старик, шустро шел следом. Крикнул, когда я садился в автобус:

— Я найду тебя, слышишь, урод? И принесу доказательство, на хрен. Не будет такого, чтобы всякая сволочь называла меня, на хрен, копией.

— Ты меня не найдешь. Завтра я уезжаю.

— Свинья, сволочь, урод, почему ты не хочешь со мной подружиться? Почему мы не можем закорешиться, как я хочу?