Энтони Берджесс - M/F

Теперь пришел черед говорунов. Они вылетели из клетки уже по другому сигналу — глухой переливчатый всхлип, очень тихий — и в произвольном порядке расселись на втором шесте. Адерин щелкнула пальцами. Без спешки и суеты птицы по очереди назвали свои имена. Я позабыл имена. Ну пусть будет: Айрис, Ангус, Чарлз, Памела, Джон, Пенелопа, Бриджит, Энтони, Мюриел, Мэри, Норман, Сол, Филип, Айви. Потом все вместе, хором, они начали издавать поразительный звук, который уже в следующий миг я сумел истолковать как шум летящего самолета. Потому что хищники взлетели единой авиационной группой во главе с ястребом-командиром, разбились на две эскадрильи, потом — на четыре звена и принялись пикировать вниз, словно нацелившись выклевать глаза детям, занимавшим все первые ряды. Визги, восторженный страх, а потом — еще более бурные аплодисменты. Хищники вознаградили себя еще одним куском мяса и снова уселись, равнодушные, на своем длинном шесте. Говорящим птицам пока что еды не давали. Изо всех сил хлопая в ладоши, я сказал Лльву:

— Она потрясающая.

— Старая сука, блин.

— Но она потрясающая.

— Еще бы, дружище. Птицы, птицы, птицы, всю жизнь, на хрен, птицы. Я, видишь ли, не подарок.

Да, я уже видел.

— А ты попробуй-ка с ней поживи, я вот о чем, блин.

Теперь говорящие птицы демонстрировали свое мастерство уже в развернутой форме. Они по очереди садились на правое запястье хозяйки и произносили какую-то фразу, словно составляли устную орнито-антологию известных цитат. Первым был скворец в подобающем Гамлету черном наряде:

— Быть иль не быть, вот в чем воррр вопрос.

— Сбилась птичка, — заметил Ллев. — Надерут ей пернатую задницу, на хрен, как пить дать.

— Здесь и сейчас, — вновь и вновь безупречно твердила майна.

Попугай возражал:

— Завтра, и завтра, и завтра.

Еще одна майна, не осведомленная о последующих самоэксцизиях Одена, выкрикнула под аплодисменты:

— Жребий наш — любить или умереть.

— Если птица в клетке тесной / Меркнет в гневе свод ныныны небесный [21] У. Блейк. Прорицания невинности. — Пер. С. Я. Маршака. .

— Когда все кончится, она будет рвать и метать. Лучше ей на глаза не попадаться, а то загрызет, на хрен.

— А чем все закончится?

— Эти будут меняться местами с теми, под музыку. Как, на хрен, на танцах. Потом майны и все остальные споют «Пребудь со мной» [22] «Пребудь со мной» — церковный гимн на слова английского священника и поэта Г. Ф. Лайта (1793–1847). . У них тоже характер — мама не горюй. Близко не подходи — налетят боевым строем.

— Шутишь, что ли?

— Они у нее сделают что угодно. Ты даже, блин, не представляешь.

Майна выкрикнула фальцетом:

— Маленький мальчик у мамы спросил: «Кто-то в сарае варенье разлил?»

Ей отозвался хриплый скворец:

— Сурово ответила отпрыску мама: «Это твой папа попал в пилораму».

— Как-то оно не особенно поучительно, — сказал я.

— Это же, не забывай, просто птицы.

Мы вышли, когда попугай разразился тирадой, которую по снисходительности можно было бы принять за отрывок из «Поминок по Финнегану».

Я сказал:

— Может, они просто не в форме сегодня?

— Отклика нет, вот в чем дело. Публика им нужна образованная, а не это, блин, скопище дуроломов. Вот, помню, в Штатах — кажется, в Нормане, в Оклахоме, — один мужик из публики отвечал на вопросы, которые птицы ему задавали, ответил неправильно, и они на него все накинулись разом, точно яйца хотели повыклевать, на хрен.

— Невероятно.

Мы стояли у шатра, под полной луной, и таращились друг на друга. Он мне по-прежнему очень не нравился, пусть даже теперь ему передалась какая-то часть очарования его матери. В этой своей маскировке он был как пародия на меня самого в маскировке. Но ведь должно же в нем быть хоть что-то хорошее, потому что настолько ужасных людей не бывает.

Я сказал:

— На самом деле ты перед ней преклоняешься, правда?

— Перед кем? Перед ней?! Она до сих пор каждый вечер приходит поцеловать меня на ночь. Это в мои-то, блин, годы. И от нее вечно воняет птицами. Слушай, теперь мы с тобой кореша. Правда ведь, мы друзья? Мы просто обязаны закорешиться, раз мы с тобой одинаковые. Ну да, ясен пень.

— Нет, не ясен. Мы просто похожи, и все. Это lusus naturae. Игра природы. В своем роде уродство.

— Ты, что ли, меня обзываешь уродом?

— Нет, не тебя. Это я просто про наше сходство. Я, пожалуй, пойду. У меня завтра дела, а потом я уезжаю.

— Ну и вали себе, ладно, бросай меня, хотя мы могли бы и закорешиться и вместе чего-нибудь замутить. Смотались бы в город сейчас, погуляли бы, выпили, как дружбаны. И мне насрать, что она скажет и сделает. Можно в город на тачке поехать. У меня деньги есть. Та телка, с которой мы тут кувыркались сегодня утром, когда меня не было на процессии, а мать решила, что я там был, хотя это был вовсе не я, а совсем даже ты, вот прикол, только об этом никто не знает, ну, кроме тебя, вот поэтому нам и надо бы закорешиться, так вот, я по-тихому стибрил у нее из сумки пару-тройку долларов, пока она ходила в сортир вставлять эту штуку, ну знаешь, чтобы не залететь, забыл, как оно называется, на хрен.