Джеймс Херлихи - Полуночный ковбой

Последняя остановка для отдыха была в Говард Джонсон в штате Пенсильвания. Джой потащил с собой сумку и провел двадцать минут в туалетной комнате, готовясь к прибытию в Нью-Йорк. Он побрился, поплескал на лицо «Флоридской водой», сменил рубашку и несколькими быстрыми движениями навел глянец на свои сапожки. Хотя здесь были и остальные мужчины, занимавшиеся тем же самым, Джой не мог устоять перед искушением покрасоваться перед зеркалом. Он отошел от него на несколько шагов, испытующе глядя на себя, чуть повернулся, не в силах скрыть удивления перед представшим перед ним обликом. Зрелище полностью удовлетворило его. Когда пощелкивая подковками, он вышел из туалета, остальные пассажиры уже сидели в автобусе. Две очень юные девушки, сидевшие в передней части машины, которые во время всего путешествия явно старались обратить на себя внимание Джоя Бака, поднимались в автобус как раз перед ним. Одна из них, возбужденная его близостью, тихонько хихикнула. Джой испытал полное удовлетворение. Проходя на свое место, он чуть приподнял стетсон и одарил их сдержанной, но теплой улыбкой, которую выработал у зеркала. Реакция у них последовала невообразимая: почти всю дорогу они пребывали в состоянии дикого возбуждения, то и дело покатываясь со смеха, вырывая друг у друга носовой платок и подталкивая друг друга. Джой совершенно успокоился и даже не мог припомнить, что еще недавно так волновало его. Что он будет делать, когда окажется в Нью-Йорке? Ну, мать твою, что может быть проще? Прямиком на Таймс-сквер, а там видно будет.

Внезапно прямо перед ними выросла зазубренная линия небоскребов Манхеттена, словно столбы в густом винограднике. Джой засунул себе руку в промежность и, сглотнув, сказал про себя: «Вот с этой штукой мне и придется иметь дело — я накину на него лассо и скручу это чертов остров».

В отеле «Таймс-сквер» Джой был препровожден в свой номер старым морщинистым коридорным, который беспрерывно называл его «сэр» и тащил ему сумку. Дав ему доллар, Джой закрыл двери и осмотрелся в номере. Он был вдвое дороже, чем в Хьюстоне, но куда более уютен, и в нем даже была отдельная ванна. Стены недавно были выкрашены в светло-зеленый цвет, постельное белье отличалось безукоризненной чистотой, а мебель вся была сделана из кленового дерева. Над кроватью висела акварель, изображающая небоскребы Манхеттена, а рядом на столике располагался телефон. Джой ощутимо вырос в собственных глазах.

Распаковав вещи, он поставил транзистор на столик у кровати. Закурив, он присел у окна, в изумлении рассматривая два своих новых мира, — за окном бурлили шумная и богатая 42-я стрит, а за его спиной было обиталище, где висела его шляпа и где он мог преклонить голову. Он долго сидел, уставившись в открытые ящики комода, и в какую-то сумасшедшую минуту оказался не в силах поверить, что все эти вещи в самом деле принадлежат ему и лежат перед его глазами, хотя он сам только что разложил их. В это краткое мгновение ему показалось, что стоит ему отвести глаза, как все тотчас же исчезнет из виду.

Он торопливо пересек комнату и остановился перед зеркалом. Он испытал облегчение, убедившись, что сам он по-прежнему здесь, но полную уверенность в этом он обрел, лишь когда махнул рукой, улыбнулся собственному отражению и выпустил клуб дыма. Затем он обследовал ящики письменного стола и туалет. Убедившись, что чувства его не обманывают, он снова прошелся по комнате, остановившись, чтобы еще раз улыбнуться своему отражение в зеркале, и сказал: «А теперь успокойся, ковбой. Ты обосновался здесь, и тебя ждет богатство». Он возбужденно покрутил бедрами, изображая совокупление, и вернулся к столу докурить сигарету.

«Нью-Йорк сити», — сказал он, глядя на улицу. Неправдоподобно толстая оборванная старуха, сидела на улице напротив под витриной кинотеатра и, поливая какой-то жидкостью из бутылки голые грязные ноги, растирала их. Никто не обращал на нее внимания. Полисмен, проходя мимо, с интересом посмотрел на нее, и пошел дальше.

— Вот такая комната, — обратился он к транзистору. Он повернул ручку настройки, надеясь, что звуки музыки заставят его окончательно поверить в реальность новой жизни.

Высокий, едва ли не истерический женский голос объявил: «Вот это моя система!» — женщина захихикала. Усиленный электроникой мужской голос произнес: «Ну и ну! Это превосходит все, что я слышал! Значит, когда вас мучает бессонница, вы просто вылезаете из постели?» «Да!» — завопила женщина, теряя над собой всякий контроль. «Ради бога, чем же вы занимаетесь?» — вопросил мужчина. «Я включаю свет! — не дыша ответила она. — И одеваюсь! И принимаюсь за дела, даже иду готовить! или печь !» Чувствовалось, что женщину настолько переполняли чувства, что она была не в состоянии связно говорить. Мужчина сказал: «А не чувствуете ли вы себя УСТАЛОЙ на следующий день?» «О, нет! — с мрачной серьезностью, словно ее обвинили в чем-то недостойном, типа симуляции, заверила женщина. — Честное слово, нет, клянусь вам!»