Джеймс Херлихи - Полуночный ковбой

В эти дни он не тратил времени, мечтая о других компаниях и вообще не позволял себе расслабиться. Если у него нет на свете ни единой живой души, о ком ему заботиться?

Но, покинув кафе, он бесцельно бродил по ночам. Хотя для Джоя такие прогулки были отнюдь не бесцельны. Спроси его, что он делает, и он не обратил бы внимания на вопрос или просто отбросил бы его, словно цель его поступков крылась гораздо глубже, чем позволяли понять вопросы и ответы. Но он бродил по городу явно с какой-то целью. Он был настороже и не упускал из виду ни одной детали улиц ночного Хьюстона, словно разведчик в стане врага. Мало что из попадавшего ему на глаза стоило запоминания. Большинство оставляло по себе след не больше того, чем мимолетное отражение в зеркале.

Но некоторые сценки из его бесконечных скитаний по городу запали в память и всплывали в ней снова и снова.

Одним из таких беглых воспоминаний было изображение молодого голливудского актера, которое, залитое светом, украшало здание кинотеатра. Ростом в два этажа, с выгоревшими завитками волос, падавшими ему на лоб, он стоял, расставив ноги, чуть откинувшись назад и вскидывая выхваченный револьвер. Тускло поблескивающий его ствол был направлен прямо на зрителя.

Вторым образом из этой коллекции встреч, собранной по ночам, была краткая сценка на углу. Длинная белая машина остановилась перед красным светом. Женщина за рулем уставилась на высокого красивого молодого человека в ковбойской рубашке, стоявшего на углу. Двигатель у нее заглох. Но она продолжала смотреть на юношу. Через секунду она сказала:

— Никак не могу его завести.

И молодой человек ответил:

— Ручаюсь, что и не сможете без помощи, дорогая леди.

Третья картинка, запечатлевшаяся у него в памяти во время ночных прогулок, была не из тех, которые он с удовольствием вспоминал. Но нравилась ли она ему или нет, она стала одной из тех, которые он не мог забыть. Он увидел большой плакат с изображением бородатого молодого человека, в глазах которого была вся печаль мира. Над головой его венцом были расположены готические буквы послания, с которым он обращался ко всему миру, а внизу изображения густой малиновой помадой были намалеваны слова: «ИМЕЛ Я ТЕБЯ!»

И когда Джой Бак решил двинуться своим путем, он сохранил в памяти эти картинки.

Мощь автобуса «Грейхаунд» сразу же поразила Джоя Бака, и в течение первой сотни миль, что они мчались на восток, он был всецело поглощен ею: хруст переключаемых передач, шипение шин, стелющаяся под колеса лента дороги создавали представление о машине, как о существе, которое не столько покрывает расстояние, сколько поглощает его. Рядом с водителем было свободное место, и Джой присел на него покурить, восхищаясь идеальной слитностью автобуса и дороги, которая словно бы наматывалась на колеса огромной машины, а сама она, по мере того как улетали назад мили, идеально сливалась с шоссе. Возвращаясь к себе на место, Джой попробовал переговорить с водителем:

— До чего мощная штука, точно? — Но водитель даже не взглянул на него.

Двигаясь по проходу, Джой чувствовал себя циркачом, балансирующим на спине лошади. Огромная махина, в центре которой он находился, чем-то напоминала его самого, но Джой был слишком погружен в свои мысли, чтобы осознать это. Но подсознательно он ощущал, что отныне он так же будет прорезать пространство и время, стремясь к своей цели.

Вернувшись на свое место, он улыбнулся, прислушиваясь к жившим в нем новым ощущениям, послал воздушный поцелуй блестящим сапожкам и, едва лишь закрыв глаза, провалился в глубокий непроглядный сон ребенка, которому только предстояло появиться на свет.

Таким образом, Джой проделал первую половину своего пути на Восток. Порой он открывал глаза, но и в эти минуты рассеяно смотрел на пролетающие за окном пейзажи, потому что был всецело погружен в размышления о себе и об ожидающем его будущем.

Лишь на второй день в полдень, часов за пять до прибытия на место, Джой стал испытывать некоторое неудобство. Все шло так хорошо, что это стало вызывать у него подозрения. Ему пришло на ум, что его впутали в какую-то колоссальную игру, в которой он оказался и жертвой и преследователем. Например: какого черта он отправился в Нью-Йорк и что он собирается делать? Он уставился на полку над головой, стараясь обрести уверенность при виде своей черно-белой сумки и вспоминая те прекрасные вещи, которые хранились в ней; и каждые несколько минут он прикасался к карману брюк, в котором лежали деньги. Он изучал лица других пассажиров в поисках возможного союзника — или же все они такие же странники, смутно представляющие себе, что их ждет по прибытии в самый высокий и богатый город мира.