Кристофер Прист - Тиски доктринерства

Тюрьма выглядела крохотной черной точкой в центре круга. Впереди его ждал долгий путь.

Он летел на юг.

За час до заката он увидел широкое озеро и опустился на воду.

Растительности было мало, не заметил он и признаков жилья.

На всякий случай Уэнтик поставил гидроплан на якорь метрах в тридцати от берега. Затем выбрался на крыло с топливными бочонками и занялся нелегким делом дозаправки топливом. У него ушло на это почти два часа. Когда он закончил было уже холодно и темно.

Дрожа всем телом, он вернулся в кабину, приготовил еду на портативной плитке, лег на одно из длинных сидений и сразу же уснул.

Он проснулся с первыми лучами солнца и увидел надвигавшийся с востока сильный дождь. Громадные кучевые облака громоздились чуть ли не до стратосферы белыми акробатическими пирамидами и надвигались красивой наковальнеобразной головой, которая была уже в каких-нибудь десяти километрах. Отказавшись от завтрака, Уэнтик быстро умылся и через несколько минут поднялся в воздух.

Вокруг было еще несколько туч и ему пришлось лететь, непрестанно следя за тем, чтобы их обойти. Держась ближе к земле, он иногда выбирал окольный путь в несколько миль, чтобы не попадать в воздушные ямы. У него сложилось впечатление, что на этом незнакомом громоздком самолете он способен лететь только по прямой. На перелет ушло все утро.

Когда он нашел Риу-Гранди и приводнился, как ему советовали, у северного конца лагуны, где находилось приморское топливохранилище, было уже два часа пополудни. Сразу же начались затруднения; бразильский ВМФ, как ему сказали, реквизировал все запасы. Сперва Уэнтик растерялся, но вспомнил, наконец, что все южноамериканцы потенциально продажны, и получил, то что ему требовалось, хотя пришлось расстаться почти со всей оставшейся наличностью.

На борту было достаточно топлива, чтобы добраться до Антарктиды. Город скрылся из вида, но до заката оставалось мало времени. Делом первостепенной важности было найти укрытие для ночной швартовки. Он улетел уже достаточно далеко к югу от тридцатой параллели и солнце должно сесть раньше. В конце концов он опустился на озеро Лагоа-Мирин, вытянувшееся по границе между Уругваем и Бразилией.

Ночью ветер дул с побережья, поэтому Уэнтик плохо спал, боясь за безопасность гидроплана.

Утром он доверху заполнил топливные баки из запасов и отправился дальше. Теперь он держал путь в океан строго на юг.

Грандиозность путешествия внезапно повергла его в смятение.

Всего в тысяче двухстах метрах под ним серая безбрежность южной Атлантики. Теперь он вынужден лететь без отдыха, потому что сесть на воду невозможно. Океан спокоен в это время года, но даже метровое волнение пресечет любую попытку приводниться.

Он летел весь день, борясь с судорогами, не дававшим покоя мышцам ног, и пихая в рот еду как попало.

Через полтора часа после наступления ночи он опустил крохотный самолет на водную гладь гавани Порт-Стэнли, защищенной громадными скалистыми утесами Фолклендских островов.

Он снова был на британской территории.

Уэнтик провел в Порт-Стэнли два дня, восстанавливая силы, но главным образом готовясь к более трудной стадии перелета.

Он надеялся узнать новости о войне, но местным жителям было известно о ней меньше, чем ему. Всюду Уэнтик видел на лицах людей то же выражение безнадежности, что и в миссии. Фолклендские острова вероятно переживут войну, думал он, но эта надежда не уменьшает тревогу. Их жизнь зависит от торговли с Аргентиной, и если будет нанесен удар по Южной Америке, пострадают и они. Возможно это глупая точка зрения, но ее поймет любой, оказавшись на изолированном нагромождении скал в Атлантике, от которого до континента четыре сотни миль.

В Порт-Стэнли он заказал дополнительные емкости к топливным бакам, чтобы можно было совершить перелет без дозаправки.

Утром третьего дня он поднялся над гаванью, на виду толпы местных жителей, наблюдавших за его отлетом с берега. Возможно они терялись в догадках о месте его назначения или по инерции считали, что самолет отправился в Аргентину, но за два дня его никто об этом не спросил.

Отдохнув двое суток на твердой земле, Уэнтик чувствовал себя вполне готовым к перелету. Даже попав менее чем через два часа в грозу, он стоически не терял расположения духа.

Еще через полтора часа сквозь нее удалось прорваться. Но теперь под ним был лед, а не вода. И небо темнело.