Пер Энквист - Визит лейб-медика

Что это было? Неужели дело было в новом враге?

Доктор Струэнсе был не похож на остальных и являлся ее врагом. Он хотел ее уничтожить, в этом она была уверена. Он все время находился рядом с королем и имел над ним власть. Все отмечали власть доктора Струэнсе. Но всех, и ее тоже, смущало, что он, казалось, не стремился этой властью пользоваться. Властью он завладевал все большей и большей, это было очевидно. Но с каким-то спокойным нежеланием.

Чего он, на самом деле, добивался?

Он считался красивым мужчиной. Он был еще молод. Он был на голову выше всех придворных, был очень любезен и молчалив, и при дворе его звали Молчуном.

Но о чем же он умалчивает?

Как-то раз она сидела со своим вязаньем в розарии перед внутренним двором, и вдруг ее охватила такая ужасная печаль, что она была не в силах сдержаться. Вязанье упало ей на колени, она склонила голову и спрятала лицо в ладонях, совершенно не зная, что ей делать.

Она уже не впервые плакала в Копенгагене. Иногда ей казалось, что проведенное ею в Дании время было временем непрерывных слез. Но на этот раз она впервые плакала за пределами своей комнаты.

Она сидела в одиночестве, закрыв лицо руками, и не заметила, как появился Струэнсе. Он как-то вдруг оказался рядом. Он очень тихо и спокойно подошел к ней, вытащил обшитый кружевами носовой платок и протянул ей.

Значит, он подчеркнул, что увидел ее слезы. Какое бесстыдство, какое отсутствие такта.

Она, однако, приняла платок и вытерла слезы. Тогда он поклонился и отступил на шаг назад, словно собираясь уйти. Она сочла совершенно необходимым сделать ему выговор.

— Доктор Струэнсе, — сказала она. — Всем хочется толпиться вокруг короля. Но скоро толпиться будете только вы. Чего вы столь горячо желаете? Ради чего вы тут толпитесь?

Он лишь улыбнулся мимолетной насмешливой улыбкой, покачал головой, поклонился и ушел, не сказав ни слова.

Ни слова!

Больше всего ее разозлила его любезная неприступность.

Он, казалось, даже не взглянул сквозь одежды, как другие, на ее запретное тело. Если она была самым запретным, Священным Граалем, зудом в половом члене двора, почему же тогда он казался таким тихим, любезным и безразличным?

Иногда она думала: неужели его не манит даже зов черного, ртутного моря смерти?

В апреле настало лето.

Оно было ранним, зелень быстро распускалась, и гулять по Бернсторфскому парку было чудесно. Позади следовали придворные дамы, катившие коляску с ребенком. Сама она предпочитала идти в одиночестве, метров на десять впереди сопровождающих.

С тех пор, как у нее отобрали фру фон Плессен, она не хотела никого к себе приближать. Это было принципиальное решение.

12-го мая она встретила в парке Струэнсе.

Он остановился — он шел один — и почтительно поклонился, со своей легкой, любезной, возможно, ироничной улыбкой, которая ее раздражала и так сильно смущала.

Почему же и она, она тоже, остановилась? Потому что у нее было дело. Причина была в этом. У нее было совершенно законное и вполне определенное дело, и поэтому она остановилась и заговорила с ним.

Поэтому то, что она остановилась, было совершенно естественным.

— Доктор… Струэнсе, — сказала она. — Ведь это… Струэнсе… не так ли?

Он сделал вид, что не заметил ее легкой язвительности, и ответил только:

— Да, Ваше Величество?

— Речь идет о кровопускании кронпринцу. По Копенгагену ходит оспа, говорят, что вы специалист, но я боюсь, я не знаю, стоит ли нам решиться…

Он посмотрел на нее совершенно серьезно.

— В опасениях нет ничего дурного.

— Да???

Придворные дамы с коляской остановились на почтительном расстоянии и ждали.

— Я могу, — сказал он, — если Ваше Королевское Величество захочет и пожелает, сделать кровопускание. Полагаю, у меня большой опыт. Я занимался кровопусканием в Альтоне в течение многих лет.

— И вы… ученый… знаете все о кровопускании?

— Я, — ответил он с легкой улыбкой, — не писал диссертации о кровопускании. Я только применял его на практике. Нескольким тысячам детей. Моя диссертация была не об этом.

— А о чем?

— О риске при неверных движениях конечностей.

Он замолчал.

— И… какие конечности подвергаются особому риску?

Он не ответил. Какое странное напряжение в воздухе, она знала, что он утратил уверенность, это преисполнило ее своего рода торжеством, и теперь она могла продолжать.

— Король хорошо о вас отзывается, — сказала она.

Он отвесил легкий поклон.