Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман

Костя подходит к ней сзади, обнимает и тоже смотрит в окно. На краю оврага расположилась живописная девушка с мольбертом, готовясь вступить в отношения с окружающей ее картиной. Девушка рисует дом, в котором живут Лора с Костей.

– Как тут спокойно, мирно… весна весной. Люди рисуют. Как ты думаешь, а она нарисует нас в окне?

– Не знаю… Мне очень хорошо, хочется провести тут старость, но… она еще далеко. Я надеюсь. – Лора, смеясь, заглядывает в глаза Косте и улыбается девушке с мольбертом.

– Я запомню эти две недели как самые счастливые в моей жизни, – отвечает задумчивый Костя. – Когда стану старым и забуду даже имя Александра Македонского, я все равно буду помнить эти две недели с тобой.

Они помолчали, каждый подумал, возможно ли в будущем вспомнить этот вечер и эти слова в точности.

– Ты знаешь, я давно уже хотела сказать тебе одну вещь… – медленно начинает Лора, взвешивая и пробуя чувства, еще не нашедшие слов. – Мне здесь очень хорошо, и здорово, что мы решились на этот побег. Это было так красиво!.. И жизнь тут более правильная, естественная, все знают друг друга. Так удивительно: здороваются, прощаются, интересуются, дружбу предлагают… Не знала, что можно так жить. Боялась, дурочка, провинции, как все москвичи. Но, знаешь, любимый, наша жизнь все же не здесь. Она осталась в Москве. Я скучаю по дому, по отцу Елению… по фиалкам. А ты… Я же вижу тебя, у тебя силы кончаются… Скучаешь по своей школе, по детям?.. Может, вернемся?

Костя молчит, щурясь от нежности к Лоре, которой удается самые сложные и противоречивые вещи облекать в простые слова. В его душе поднимается волнение от предвкушения познания своих истинных, а не навязанных историей желаний.

– Я думаю об этом постоянно уже несколько дней. Скоро конец года, экзамены…

Рядом с девушкой с мольбертом невесть откуда взялась меланхоличная корова. Она просто стояла и изучала девушку.

Костя медленно прошел по небольшой уютной комнате. Со стен на них глядит множество картин в наивном стиле, написанных художником, который приютил сбежавшую пару. Смешной мальчик с корабликом в руках и в матроске, большой грустный котенок на фоне крошечного многоэтажного города, множество цветов, груш, яблок, добрых и нестрашных людей, детей и животных. Костя часами их рассматривал, взяв привычку прощаться с ними перед сном. Удивительно, но картины нисколько не осуждали Костю, не жаждали запереть его навечно в своем, лишенном сложности, мире.

– Пойдем погуляем, любимая. – Костя подает Лоре пальто и связанный Катькой шарф.

Они выходят на улицу, глубоко вдыхая запахи волнительного пасхального вечера.

Через пять минут они уже на центральной площади города Т. Высоко на православной горке собрался весь цвет города. Красивые изящные лица, высокие умные лбы, негр с русским лицом, женственные бабушки в шляпках, большие семейства в трех поколениях (семьи Ивановых, Крышкиных, Лембергов, Лопасовых и многих других), нарядная одежда, предчувствие общей радости, глаза, наполненные присутствием собственной души, – все это делает людей вокруг прекрасными существами. Это нравится Лоре и волнует ее.

В памяти всплывают ноябрьские дни. Костя знал о необычайной эмоциональности Лоры и старался оберегать ее. В городе он быстро завел знакомства, их уже пригласили в несколько домов на чай, карты и беседы о судьбах родины. Первую неделю, пока осваивались, ненадолго покидая свою комнатку, Костя примерил на себя провинциальную жизнь, сходил в местную школу, познакомился с учителями. Сначала радовался, но постепенно успокоился и вторую неделю уже никуда не ходил.

Он закрывал глаза, играя в свою любимую историческую игру в разных частях города. Гулял вместе с поэтами и художниками прошлого века, любившими город Т. за особую атмосферу творчества и тусовки. Обнаружил внушительное языческое лобби среди местного населения, проникся особым антропологическим колоритом города Т. – союзом двух цивилизаций: творческой интеллигенции, в основном еврейского происхождения, и древнего русского мира. Ходил и много думал о творческой силе этого союза, сквозь сметанные утренние туманы прозревал его великую миссию и потребность друг в друге.

Любовное настроение, владевшее обоими, лишало видение мира расщепленной простоты и потребности в четких идентификациях. Они не были похожи друг на друга и вряд ли могли измениться, будучи индивидуалистами от рождения. Теперь через призму своих чувств к Лоре Костя видел исторические процессы и культурологические загадки. Это было ново и меняло отжившие способы мыслить.