Ярослав Ратушный - Юдифь и олигофрен

— Чьим переводом вы пользуетесь? — поинтересовался раввин.

— Это вариативный перевод Павла Шаповала, основанный на сравнительном анализе корней, — объяснил Марк.

— Не слышал о таком, — пожал сутулыми плечами Мойша. — Впрочем, это не важно. Исаак был праведник, поэтому не сопротивлялся. Он сам попросил отца связать его покрепче из-за опасения содрогнуться под ножом. Это могло испортить жертвоприношение и погубить две души вместо одной. Он просит осторожно сообщить матери о несчастье, чтобы ее сердце не разорвалось от горя. Ангелы рыдают от умиления, увидев отца, готового зарезать сына, и сына, согласного быть зарезанным. Небесные слезы падают на открытые глаза Исаака, что привело к преждевременной слепоте в старости.

— Оставим эти душещипательные картины и вернемся к жестокой реальности, — резко заявил Марк. — Есть комментарий, что у Авраама во время испытания были забраны все достоинства. В том числе даже сердце и плоть. Следовательно, он действовал, зачарованный чудовищной магией местности. Жертвоприношение Исаака имело слишком большое значение для дальнейшего развития космоса. В таком деле риск невозможен. Патриарх пришел на гору по своей воле, но дальше был превращен в управляемое и безропотное существо — в лишенного чувств биологического робота. Естественно, что юноша также был парализован ужасом и не мог оказывать сопротивления.

— Вся эта история живо напоминает довольно распространенный шизофренический бред, — неожиданно сказал долго молчавший Петр Николаевич, поглаживая свою побритую голову. — Сумасшедшим, ищущим спасения от наполненного опасностями мира у единственно близких людей, иногда кажется, что они имеют дело не с родителями, а с враждебными существами, которые приняли любимый образ. Кто знает, какие древние тени шевелятся во тьме больного бессознания? Несомненно, что комплекс Эдипа не может быть односторонним.

— Предание рисует еще более жуткую картину, — одобрительно улыбнулся Марк. — Авраам связывает сына совершенно зверским образом: рука к ноге — крест на крест. Он ставит ногу на распростертое на жертвеннике тело, как это делают, когда режут скотину, чтобы она не лягнула, и заносит нож. Самое страшное заключалось в том, что его лицо начало изменяться.

— Так он зарезал сына или не зарезал? — живо поинтересовался Петр Николаевич, хотя в его представлениях оба события должны были быть в равной степени иллюзорными.

— Разумеется, — веско сказал мулла, — Авраам не убил своего сына Измаила.

— Этого, может быть, не убил, а Исаака, скорее всего, зарезал, — флегматично произнес Кривой. — Почему он спустился с горы один и поселился возле Беер-Шевы, а не вернулся домой к умирающей от волнения жене, которая с тех пор никогда не видела ни мужа, ни сына и вскоре скончалась от огорчения.

— К смерти Сары приложил руку сатана, явившийся в образе сына, — ласково улыбнулся Марк. — Отец лжи сказал чистую правду, подробно рассказав о случившемся несчастье. Не успел он договорить, как пожилая женщина свалилась замертво.

— Как ты, антихрист, объяснишь дальнейшее существование Исаака? — агрессивно спросил отец Василий, опустошив бокал вина.

— Иудейские комментарии крайне двусмысленны, — ответил Марк, — душа юноши отлетела, когда нож коснулся шеи, но затем вернулась обратно, или была заменена новой. Он провел три года в Эдеме, залечивая полученную рану.

На жертвеннике была пролита четверть всей его крови. В текстах отчетливо наблюдается двойственность: был убит, но продолжал жить, — скорее всего, в ином мире. Что скажете, ребе Мойша?

— Убийство останавливается в самый последний момент, — сказал раввин. — Далее происходит подмена: «Поднял Авраам глаза свои и увидел, что другой баран зацеплен в чаще рогами». В книге Зогар написано, что прообраз этого барана наряду с другими чудесными вещами был сотворен в сумерках шестого дня. Мудрое животное, приведенное ангелом из Эдема, целый день запутывалось и распутывалось, чтобы обратить на себя внимание.

— Ангел дважды взывает к патриарху, словно он зачарован и не может ответить сразу, а затем призывает ничего не делать юноше, — произнес Кривой. — Наверное, любое действие запрограммированного на убийство Авраама могло повредить его сыну. Лишенный рассудка Авраам среагировал только на прикосновение лапы барана. Есть комментарий, что он использовал животное не вместо, а за сына: сначала зарезал Исаака, а потом принес жертву за пролитие крови. Слова «другой баран» заставляют предположить наличие первого. Существует очень странное толкование, согласно которому вожаком в стаде патриарха был баран по имени Исаак, который и был зарезан на жертвеннике.