Эрик Делайе - Переплётчик

Но эмоции, переполнившие Шарля в первый момент, достаточно быстро сошли на «нет». «И что? — подумал он. — Отец плохо со мной обращался? Плохо меня учил? Не баловал? Он был прекрасным отцом, лучшим на свете. Отец не тот, кто дал жизнь, а тот, кто вырастил и воспитал. — И Шарль аккуратно положил бумаги обратно в ящик. — Пускай хранятся там до поры до времени, авось понадобятся когда-нибудь». Он раскрыл одну из отцовских тайн — теперь предстояло открыть другие.

В глубине ящика что-то звякнуло, и Шарль понял, что бумаги — не всё, что там лежало. Протянув руку, он достал маленькую деревянную ладанку на кожаном шнурке. Повертев её в руках, Шарль догадался, что она досталась отцу из его, Шарлевой, прошлой жизни, видимо, висела на шее у взятого на воспитание мальчика. Открыв её, юный переплётчик нашёл свёрнутый в трубочку клочок плотного пергамента. Развернув его, Шарль увидел выполненный чёрной тушью портрет, очень тонкий, мастерский. На портрете была изображена девушка лет шестнадцати с миловидными, но властными, гордыми чертами лица. Шарль никогда раньше её не видел, но справедливо предположил, что именно она дала ему жизнь, а затем по какой-то причине сдала в приют мадам Корни. Молодой человек ещё некоторое время полюбовался на портрет, а затем свернул его, положил обратно в ладанку и спрятал в ящик. Его сердце билось спокойно, точно ничего не произошло.

Он довольно быстро нашёл секретное отделение, которое некогда уже видел. Для этого нужно было нажать на элемент декора стола — и из-под центрального ящика выскакивал дополнительный маленький элемент, открывая пространство, достаточное для нескольких бумаг и, скажем, небольшой шкатулочки. Последняя, к слову, там и стояла. Открыв её, Шарль нашёл потрясающей красоты драгоценный камень, по виду — алмаз, видимо, очень ценный. Порадовавшись находке, он спрятал его обратно и закрыл тайник.

Второго секретного отделения (сугубо гипотетического) Шарль так и не нашёл. Он простучал все поверхности стола, извлёк ящики и нажал на всё, что хотя бы отдалённо напоминало рычаг или кнопку, но тщетно. То ли второго отделения не было, то ли оно было запрятано так надёжно, что без помощи знающего человека обнаружить его не представлялось возможным. Поэтому через некоторое время Шарль бросил пустое и остаток дня решил посвятить книжным полкам.

Конечно, он понимал, что на разбор отцовской библиотеки может уйти не неделя и даже не месяц, но в первую очередь он хотел добраться до запретных книг, которые по той или иной причине ранее ему в руки не попадали. Приставив стремянку к полкам, он полез на самый верх, где хранились скабрезные восточные тома и европейские книжонки анонимных авторов. Шарль предполагал, что там, во втором ряду, можно найти что-то другое, более занимательное, нежели непристойные приключения любвеобильных шейхов и султанов.

Он не ошибся. Во втором ряду — и на последней, и на предпоследней полках — не было книг неприличного содержания. Там были разные, очень разные книги, с первого взгляда не объединённые никакими общими чертами. Книги по анатомии и философии, мироустройству и ботанике, богословские тома и рыцарские романы — разных форматов, на разной бумаге, с иллюстрациями, выполненными различными способами. Да и переплёты Шарль никак не мог объединить по какому-либо принципу. Готические и арабские, а-ля фанфар и Гролье — переплёты стояли вперемешку, без видимой системы.

Более того, многие книги повторялись — подобные же экземпляры, только иначе переплетённые, встречались и в нижней, «разрешенной» части библиотеки. Последней странностью было авторство переплётов — тут встречались как переплёты, сделанные отцом, так и гораздо более ранние работы, созданные другими мастерами.

Задумчиво спускаясь вниз, Шарль прихватил с собой тяжёлый том De humani corporis fabrica Андрея Везалия. Положив его на стол, он извлёк с одной из нижних полок второй такой же, издания того же 1568 года, как гласила надпись на титульном листе. Разница была только в переплётах. Сравнивая две книги, Шарль надеялся разгадать секрет верхних полок отцовской библиотеки.

Обычную книгу с нижней полки переплетал некто Мерже. Эта фамилия была Шарлю незнакома — и немудрено, изнутри на переплёте была оттиснута дата: 1603 год. Так как переплёт бы сделан на тридцать пять лет позже книги, Шарль предположил, что это второе переплетение. Часто, покупая книгу в старинной обложке, владелец просил сделать для неё новую, менее истёртую и оформленную по его вкусу. Старый переплёт доставался мастеру — и Жан де Грези считал такую практику весьма ценной. В его коллекции были переплёты рукописных книг XIII–XIV веков, стоившие чуть ли не больше, чем вся библиотека, вместе взятая. Что для какого-либо толстосума было всего лишь парой дощечек, обтянутых коровьей кожей, то для многих ценителей являлось уникальной диковинкой, стоящей безумных денег.