Владимир Лорченков - Автопортрет художника (сборник)

– Выпьем, – сказала она.

Пили мы в ту осень не то, чтобы страшно, но много. И она и я. Она приносила с работы то вискарь, то текилу, потому что работала барменшей. Я никогда столько напитков качественных не пробовал, как в тот год. Ликеры, вина, крепенькое. Жрали литрами. И я все звонил Ирине тайком иногда, – боялся ее чересчур здорового и крепкого мужа, да он блядь даже в десанте служил, и меня, мешок говна с жиром, уделал бы за так – но она ко мне возвращаться не собиралась. И это было очевидно. Любой бы на моем месте сдался, ведь ушла она пять лет назад. Так я и сдался. Я уже ничего не ждал. Этот говнюк, ну, к которому она вернулась, он меня снова сделал. Я был чересчур не мужик для нее. Так что я сдался, сдался, сдался.

А звонил просто так.

Ну, и с плаванием было все то же самое.

ххх

Так вот, насчет бассейна.

Видимо, во мне сработал предохранитель какой-то. Организм встрепенулся и сказал, эй, стоять. Ну я и встал. А потом поплыл, потому что больше никаких видов спорта не знал. А плавал в детстве, потому что родители так хотели. Ну ладно, я поплыл. Купил себе абонемент на самый худший бассейн города, чтобы побыстрее завязать с этой долбанной затеей.

Но я не учел одной своей особенности.

Если я за что берусь, то берусь крепко.

Поэтому уже через год я весил на десять килограммов меньше, чем когда начал, и скачивал в интернете программы тренировок с самых продвинутых страниц для пловцов. Я вспомнил все об анаэробных и аэробных нагрузках, купил лопатки, доску, пояс специальный, резину, три пары плавок, и, что самое удивительное, я этим Пользовался. За день проплывал по пять километров. Люба только посмеивалась. На кой хрен мне это было нужно, я и сам не очень понимал. Но уж если взялся, держись, шептал я, расстегиваясь в туалете перед тем, как пойти в воду. Я ведь пловец, а мы, пловцы, не ссым в воду. Мы в ней Плаваем.

Я не работал, не писал книг, не читал их, ничем не интересовался, и не надеялся ни на что. Ничего такого.

Я просто плавал каждое утро плавал, возвращался домой и трахал Любу, и пил с ней, но пил, правда, все реже, потому что это мешало плавать.

После моего первого года в нашем бассейне начали плавать детская и юношеская сборные страны. Звучит угрожающе, но стоит вспомнить о том, что страна – Молдавия. Так что все было не слишком серьезно. Подумаешь, какие-то мастера спорта и кандидаты в мастера спорта лет семнадцати, да. Я плавал по крайней дорожке, а они беспощадной вереницей муравьев упорно жрали километры на своих центровых дорожках. Волны от них бросали меня на стены бассейна. Я ругался матом в воду, и продолжал плыть. Улучшал технику. Играл с нагрузками. Когда к двум командам добавилась третья – очевидно, запасные, или талантов стало блядь больше – я обнаглел и в одно утро выплыл не на крайней дорожке, где плавали полулюбители типа меня, а на центральной.

– Что этот ублюдок делает на нашей дорожке, – заорала одна тренерша.

– Я смогу плыть так, чтобы не мешать ва…

– А ну пошел на хуй отсюда! – заорала она и швырнула в меня доской.

Я не обиделся. Тренера все психи и все орут – попробуйте-ка поговорить с людьми, которые находятся в воде и в ушах у них вода. Тренера орут, а не разговаривают. В это время вереница ее подопечных, плывущих друг за другом, словно акулы на раненного дельфина, начала идти на поворот. Прежде чем я убрался, минимум трое малолетних засранцев шлепнули мне по голове пятками.

Я покорно уплыл на крайнюю дорожку.

ххх

Через два года я весил на двадцать килограммов меньше, чем когда начинал, плавал в день по семь километров, и плыл наравне с юношеской сборной из озорства. Понятно, что маленькие ублюдки быстрее меня в разы, но у меня было меньше времени на тренировки, так что я не отдыхал в промежутках, как они, да и нагрузки разнились…

В общем, я мог позволить себе выпендриться.

– Что это за хер плавает там? – спросил один из тренеров коллегу помоложе.

Тот что-то негромко объяснил, и я все два часа чувствовал на себе пристальный взгляд. Потом рядом со мной шлепнулась доска. «Арена»– вская, а не мое китайское говно.

– Чувак, – спросил этот тренер, – ты что, чемпионом мира стать хочешь?

– Ну, а если? – спросил я.

– Никак, – сказал он.

– Знаю, – сказал я.

Я был бывший пловец и он знал это. Он был тренер и я знал это. Вся фишка в том – и ее знает любой, кто занимался спортом хотя бы год, но в модных фитнес-залах вам о ней не рассказывают – что после 25 ваш организм умирает. Все. Точка. Остальное говно не имеет значения. Поэтому человек, начавший тренироваться после 25, никогда ничего не добьется. Максимум, затормозит свою смерть. Это как плыть против течения. Ты, если выложишься на все сто, замрешь. Но вперед не поплывешь. Никогда. Я это знал. Но мне было плевать. Я не знал, почему, но я плавал. От хлорки у меня уже изжога была. Я потел хлоркой. Пахнул хлоркой. Совсем как в детстве.