Ярослав Питерский - Падшие в небеса

Но Лидия, словно парализованная не могла повернуть руль. Она сидела, застыв и, с ужасом понимала, что через мгновение они превратятся в большой кусок разорванного железа и кровавого месива. А еще через мгновение Скрябина с удивлением почувствовала, что ее за локоть кто-то тянет, рывок… и руль плавно поворачивается влево. Завизжали колеса и автомобиль на полном ходу вылетел на обочину. А еще через секунду мимо пролетел заполненный пассажирами автобус. Двигатель заглох. Повисла полная тишина. Скрябина зажмурила глаза, она чувствовала, как колотится ее сердце. Лидия облизнула обсохшие губы и, выдохнув, покосилась на соседнее сиденье. Рядом, как ни в чем не бывало, сидел Вилор. И что больше всего взбесило Скрябину — он улыбался какой-то подленькой улыбкой. Щукин тихо сказал:

— Ну, ничего и такое бывает.

— Что?!!! Такое бывает?!!! — завизжала Лидия. Она, дернув за ручку, раскрыла дверку. Выскочила из салона как ужаленная и, отбежав от автомобиля на несколько метров, встала как вкопанная подперев бока руками. Посмотрев на незнакомку, что не двигаясь затаилась в салоне, Лидия крикнула:

— А ну сучка пошла вон! Вон пошла сука! Что б я тебя больше тут не видела! Девушка хмыкнула и медленно вышла из автомобиля. Провернувшись, не спеша двинулась обратно по шоссе. Скрябина смотрела ей вслед и тяжело дышала.

Обомлевший Щукин, старался не двигаться. От напряжения, хмель выветрился за пару минут и Вилор почувствовал, что загудела голова от огромной дозы коньяка. Лидия, молча села обратно за руль и заведя автомобиль, медленно вывела его на трассу. Через пару километров она тихо сказала:

— Это она мена под автобус направила… Вилор нервно курил и ответил не сразу. Несколько раз затянувшись, он тихо бросил:

— Тебе показалось,… ты просто перенервничала. Такое бывает. Это стресс. Тебе сейчас поспать надо, отдохнуть. Но Лидия не восприняла его слова, как будто их не услышала. Она вновь сказала жестким тоном:

— Это она меня на автобус направила,… она хотела меня убить… а может нас. Вилор ласково посмотрел на Скрябину и, погладив ее по плечу, миролюбиво промурлыкал:

— Хорошо,… пусть будет она,… но тебе все равно надо отдохнуть…

Павел Сергеевич Клюфт мучился от одиночества. Выписавшись из больницы, он вдруг ощутил, что находясь в собственной квартире, он некому не нужен. Там в больничной палате, к нему регулярно приходили люди, медсестра, врач, нянечка, внук и даже страшный человек из прошлого — Андрон Маленький. Эти люди окружали его и, он забывал об одиночестве, он понимал, что нужен кому-то. А теперь оказавшись один в своей квартире, он вновь понял, что опять одинок. Как страшно, но это и есть плата за то что он выжил, выжил и стал стариком. Судьба словно издеваясь над его долголетием послала ему побочный эффект длинной жизни, быть одиноким и главное чувствовать это! На старости лет это настоящая мука. Это трагедия, которая принадлежит «тебе лично» и никто не может смягчить ее горести. Одиночество персональный крест перед Богом! Странно! Человек может долго жить, но чем дольше он живет, тем дольше он должен мучиться, вот такая плата… Отношения с внуком превратились в какие-то церемониально стандартные. Они встречались на кухне, говорили о каких-то совершенно пустяковых темах и расходились по своим комнатам. Павел чувствовал, что Вилор не хочет с ним разговаривать и даже его вроде бы его натянутые фразы о последних новостях звучали как вежливая обязанность, которую он с трудом, но выполнял, стараясь не расстраивать деда. Павел Сергеевич на внука не злился. Клюфт понимал, что у Вилора сейчас не самые легкие времена. Павел Сергеевич напротив, сам старался лишний раз не тревожить Щукина.

Единственное что хоть как-то бодрило и вносило разнообразие в унылый и скучный быт старика, это была новая традиция, Клюфт ходил кормить голубей и уток. Это сильно увлекло Павла Сергеевича и, как он сам замечал, здорово отвлекало от грустных мыслей.

Кормил уток и голубей Клюфт на набережной Качи, недалеко от улицы Обороны, как раз там, где стоял его родовой дом. Да, его дом тот «страшный» и такой родной дом из прошлого…

Однажды утром Павел Сергеевич испытал редкую тоску и желание увидеть свой дом, увидеть то здание где он был счастлив ребенком, потерял родителей и упивался любовью с Верочкой и именно там он получил первый удар судьбы в далеком тридцать седьмом. Клюфт собрался и даже не завтракая, поспешил в свое прошлое. Человек очень любит возвращаться в свое прошлое, пусть даже страшное и мучительное, но человек так устроен он непременно хочет вернуться в прошлое.