Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Ты что, веришь в справедливость? В справедливость этого суда?

— А ты?!!! — вскипел Клюфт — Ты-то,… что не веришь? Ты что мне сам-то говорил?! А?!!! Ты же верил, что ваш суд был справедливым и мудрым?! Ты-то, сам,… что не веришь?! Назад сдал?! Маленький ухмыльнулся:

— Это не тот суд. Того суда уже нет.

— Ах, вот как? А тогда,… тогда вы тоже, обоймой невинных оправляли в Гулаг и считали, что они враги!

— Тогда… было тогда. А сейчас совсем другое.

— Ой, скажите, пожалуйста! Другое! Нет! Это тогда правды было не найти, а сейчас демократия и рот никто никому не закрывает. И адвоката можно нанять, и доказать невиновность, сейчас есть возможность!

— Дурак ты Клюфт! Тебе девятый десяток, а ума нет. Раньше все за идею делали, а сейчас за деньги. Раньше идея была,… святая между прочим,… а сейчас все покупается! Все продается! Дадут денег и закроют твоего внука на пятнадцать лет, вот и все!

— Как это закроют?! Кому это нужно?! Вот тебе тогда было нужно меня закрыть! За идею говоришь? Значит, ты меня тогда в тридцать седьмом… за идею в морду давал и в лагерь отправил? Или…

— Не надо Клюфт,… не надо. Опять мы скатываемся в личное… Нам это сейчас не нужно. Разругаемся и, толку не будет. Мы лучше потом с тобой, как ни будь поспорим! Ты вот, на суд надеешься, дурак. До суда доводить не как нельзя. Приговор будет и, тогда,… хрен ты его сковырнешь. Никакие апелляции не помогут. Это ты мне поверь. Сидеть придется. До суда доводить нельзя, дело надо ломать на следствии. Вот так, ты уже мне поверь.

— Да уж,… как тебе не проверить?! Сколько дел-то за свою жизнь ты сшил?! Сколько, таких как я,… мой внук,… невинных на Колыму отправил? А?! — но тут Клюфт осекся, он увидел, что Андрон Кузьмич стал совсем мрачным и еще пара обидных слов о прошлом, и он уйдет. Павел Сергеевич испугался, что перегнул палку и, виноватым голосом добавил:

— И все же его оправдают. Почему его не могут оправдать?! Маленький ответил не сразу, он опять мрачно смотрел, куда-то вдаль аллеи, словно искал кого-то взглядом и лишь через какое-то время, словно очнувшись, сказал:

— Слушай, Клюфт, молчи! Ты не хрена не знаешь! Не хрена! Ты знаешь, какой процент оправдательных приговоров сейчас?! Нет, не знаешь! Так вот, я тебе статистику озвучу,… слава Богу, владею закрытыми цифрами!.. При царе процент оправдательных приговоров был тридцать! При Сталине,… тобой нелюбимом,… процент оправдательных приговоров был десять! Десять процентов во времена Гулага и Колымы!

— Хм, и кого же оправдывали? Я что-то тогда, в тридцать седьмом, не видел! — зло огрызнулся Клюфт.

— Не важно,… даты прав,… в большинстве случаев оправдывали уголовников так сказать социально близких,… но было дело и, политических выпускали,… хотя и меньше, но ведь это было! Между прочим, твой внук, не по политической статье проходит, как ты, понял?! Клюфт сидел и молчал, он тяжело дышал. Он не смотрел на Маленького, но Андрон Кузьмич знал, Клюфт слушает каждое его слово, поэтому Маленький уверенно добавил:

— Так вот,… сейчас, процент оправдательных приговоров около… ноль пять, ноль восемь! Меньше процента,… понимаешь,… меньше процента! Суд превратился в сплошной заказ! Если тебя завели в зал суда, то все, ты выйдешь обязательно в сторону тюрьмы под конвоем! Клюфт покосился на Маленького и грустным голосом спросил:

— И что же теперь делать?

— Хм, надо бороться, но сначала надо все узнать, как там все было и если твой внук не причем, то кто это все сделал и кто это все подстроил?

— Ты мне поможешь? — с надеждой спросил Павел Сергеевич. Маленький ничего не ответил, он встал с лавки и, поковыряв на асфальте кончиком своего зонтика, двинулся прочь. Пройдя метров десять, он остановился и, обернувшись, крикнул Клюфту:

— Сиди дома, и никуда не уезжай, я найду тебя! Клюфт опустил глаза, ему на короткое время стало немного легче на душе, мрачные мысли растворились. Клюфт, вдруг почувствовал, что он остался не один на один со своим горем.

Грязно-желтый милицейский УАЗик, с синими полосками на бортах, медленно ехал по городским улицам. Быстрее двигаться он просто не мог. Мотор урчал, как престарелый кот, который собирался съесть рыбу, но у него это не получалось из-за отсутствия зубов. Машина была переполнена. В салоне сидели семь человек помимо водителя. Еще четверо арестантов ютились в узком и тесном заднем отсеке с решеткой на меленьком оконце. Они словно шпроты в банке полулежали друг на друге. Все с нетерпением ждали, когда же закончится эта, как им показалась длинная поездка, хотя конечная цель такого путешествия в клетке была очень печальной. Милицейская «канарейка» подъехала зданию, в котором находилась районная прокуратура — это была серийная пятиэтажка с малозаметным входом с небольшим крылечком и скромной вывеской. Водитель УАЗика, тучный и усатый сержант, смачно выругался и зло бросил пассажирам в салоне: