Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Милая, я спросил, слышала про такого?

Женщина совсем погрустнела. Поправив прическу рукой, она, опустив глаза в пол, нашарила ногами тапочки. Тихо и неохотно ответила:

— Щукин? Слышала. Но говорят, он вроде хорошо пишет. Вон и вечера собирает, что за последнее время редкость.

— Да то-то и оно! — довольно и уверено прикрикнул он. — Собирает. А читает, что? Свою ересь?! Тоже мне Евтушенко нашелся!

Женщина встала с дивана, подойдя к окну, посмотрела вдаль. Он заметил, что она нервничает и, подозрительным тоном спросил:

— Милая. Что с тобой?

— Да так, ничего,… - она словно огрызнулась. Ему это не понравилось. Мужчина встал из-за стола и подошел к супруге. Попытался ее обнять, но жена отстранилась. Но он поймал ее насильно, притянув к себе, прошептал требовательно на ухо:

— Нет, что-то случилось! Ты, что грустной стала?

— А, что он, там написал, этот Щукин, за что ты его так не любишь? — фыркнула женщина.

— Тебе, что действительно интересно? Странно, это впервые когда ты интересуешься содержанием моей статьи и творчеством авторов, которых я разбираю. Странно.

— Чего, тут, странного? Сам ведь хотел, что бы я хоть как-то участвовала и в твоем творчестве?! Ведь критика, как ты сам говоришь, это тоже творчество?! Мужчина самодовольно кивнул головой, улыбаясь, ласково сказал:

— Ну, спасибо милая, не ожидал, что ты вот так. Спасибо! Думал, что тебе все равно, что я там пишу. А ты, вон, как?! Извини, что плохо думал, — он, расслабил объятья и, она вырвалась. Медленно подошла к столу и взглянула на монитор компьютера. Прочитала несколько предложений написанного мужем текста и требовательно спросила:

— Так, что он написал?

— Кто?

— Ну, это твой Щукин? Мужчина пожал плечами. Тоже подошел к столу, взяв листок, пробежал по нему глазами. Женщина внимательно следила за ним и ждала. Супруг тяжело вздохнул и, криво ухмыльнувшись, противным голосом проскрипел:

— А Щукин, Щукин это Щукин. Ну вот, например, послушай: Нам хирурга не надо  Мы и так перерезаны! Как снаряды от «Града» Булки хлеба нарезаны. И парнишка из Курска Нет ему девятнадцати, Но стреляет из ПТУРСов Вертолет сто семнадцатый… Я упал в этот снег, Просто доля такая Лишь короткий пробег  Вот и пуля шальная… Эх, российский народ! Сколько вас, недобитых? Но строчит пулемет! Будут цинки залиты… Не смотря ни на, что Тихо плачут их матери Потому, что сынок  Вновь лежит в Медсанбате… Но, а мне ли судить? Для чего это надо? Толи пуля найдет, Толи плачет награда… Ну и как это тебе? А набор слов? Просто графоманство какое-то! А его еще за рубежом переводят. Позор! Нет, надо в корни истребить этого выскочку! Писать он решил?! Сборники издает! Да издатели, после моей статьи его и в кабинет-то не пустят! Женщина посмотрела на него с презрением и грустно сказала:

— Странно, а мне понравилось… Мужчина не выдержал. Он опять заорал так, что зазвенели подвески на люстре. Хрусталь не терпел такого шума:

— Нет! Ты только посмотри! Да это же бездарность полная! Полная! И, что только люди в этом находят: резаны, перерезаны, матери медсамбате! Рифма-то убогая! Женщина махнула рукой, отвернувшись, вернулась на диван. Равнодушным и холодным тоном, сказала, словно в пустоту:

— А мне кажется правдиво. И главное с душой. И зря, ты, так нервничаешь.

— Да, что ты говоришь? Нервничаешь! — он не мог успокоиться. — Тут занервничаешь! Обмельчала наша поэзия! Обмельчала! Такое пишут, ужас! Ужас!

— А, что надо про травку и солнышко писать? Время такое. Вон, на Кавказе война. Он и пишет. Русский поэт, же он всегда писал о трудностях, не только о кленах опавших, — она решила его добить. Вот так, быстро и беспощадно. Ей надоело возиться с ним, уговаривать и притворяться, сказать правду, сказать то, что она думала. И он не выдержал этого напора. Он зажал уши и завизжал, как раненный:

— Лидия! Лучше замолчи. Ты в это ничего не понимаешь! Поэтому лучше молчи. А то мы поссоримся!!! Но она не испугалась ультиматума. Напротив, приняла его вызов и равнодушно ответила:

— Не хочу я с тобой ссориться. Я просто говорю о тех стихах, что я услышала. Свое мнение. Вот и все. Просто, как человек. Мне они понравились. Они меня задели. Ведь ты же сам, всегда любишь приводить пример, что такое хорошие стихи, а что такое поэзия. Это ведь, как парфюмерная лавка и цветочный магазин. Так вот. Стихотворение про медсанбат и маму, что плачет, мне показалось очень душевным. И главное, от него настоящим жизненным пахнет. Пусть даже это и горький запах полыни. И вообще мне так кажется, как будто ты ему завидуешь. Такое у меня впечатление. Он затрясся как паралитик, грозя ей кулаком, зашипел словно змея: