Ирина Крицкая - У женщин грехов не бывает!

Все каникулы в доме была тишина. Самолеты не летали. «Су-27» разбился недалеко от взлетной полосы, летчики успели увести его за поселок, и сами тоже катапультировались. В таких случаях месяц идет расследование, полеты отменяют.

– Грешно, конечно, но я рада, – сказала моя домработница. – Поспим, как люди.

Мы включили телек посмотреть, вдруг что-нибудь скажут про наш аэродром. В новостях его показали, похвалили новые «миги». «Негромко взлетают, – летчики в камеру улыбались, – эти негромко». Ха! А журналистка что-то блеяла про возрождение российской авиации. А про деньги ни гу-гу.

Я тыкала по кнопочкам. По всем каналам шли какие-то странные репортажи из Москвы про митинги оппозиции. Какие-то дерганые непричесанные дикторы пугали старушек революцией. Какая революция? Я пропустила что-то, пока с Лерочкой зависала? Затюкали по всем каналам – «лихие девяностые, лихие девяностые… не допустим повтора». Я обалдела – по телеку до сих пор ругали Америку и евреев за развал СССР и опять завели шарманку про внешнюю угрозу. Кругом враги, а я ни сном ни духом!

Я была не в курсе, что Израиль с Америкой подписали какую-то бумаженцию и вроде собираются бомбануть Иран, что в Сирии война еще не закончилась, а Кадаффи (мне объяснили, кто это), оказывается, уже убит, и в Египте, в нашем Египте, к власти пришли исламисты, и вроде теперь голяком по пляжу нельзя.

– Что творится! – думаю. – Что творится!

Даже декорации для праздничных концертов были сделаны в брежневском стиле, и песни крутили советские. И вдруг нашелся один свеженький канал. На «Дожде» шла трансляция с Болотной площади. А мне так интересно стало – неужели правда, столько народу вышло на мороз? Я бы в жизни не пошла, я не люблю толпу, даже в «Ашан» не езжу.

Я хохотала, когда мне позвонили активистки нашего движения «Нет самолетам».

– Путин едет в город! – они сказали. – Мы должны выставить пикет!

– Вы на улице были? – я говорю. – Минус восемнадцать.

– Ирочка, мы будем стоять в пикете всю неделю, пока не приедет Путин. На улице холодно, люди должны меняться…

Они меня уломали. Кинули мне в машину транспаранты «Губернатор! Убери самолеты из города!», «Мы против расширения ВВС над нашей головой», «Военный аэродром в центре города – позор нашей власти». Я взяла с собой копченую колбаску, кофе в термос заварила и сына маленького с собой взяла. Одела его потеплее, не все ж ему по стенкам рисовать. Он катался на льду под баннером «Нам страшно за наших детей». Народ смеялся, на ходу сочинял анекдоты. Командирша всей этой канители позвонила ночью директору аэродрома, как раз, когда новые «миги» отрабатывали взлет. «Алле? – она сказала. – Вы не спите?»

Я выехала в город первый раз за сто лет. Белые улицы, все в снегу, цветная штукатурка блестит от инея, на деревьях гирлянды, на площади перед мэрией пекут блины, надувают газом Дедов Морозов, народ гуляет, часы на башне пробили полдень. Все было очень даже миленько, только памятник Ленину немножко поганил пейзаж.

Рядом в сквере у театра пристроили Платонова и Пушкина. Но какой-то левый чел их делал. Пушкин с Платоновым бухали бы всю ночь и плакали под своими памятниками: «За что? Люди? За что?».

В этом городе есть только два удачных памятника: Белый Бим Черное ухо напротив кукольного театра и Котенок с улицы Лизюкова, на улице Лизюкова, естественно. Маленькие скульптурки, веселенькие, в европейской манере. Их обычно лепят на всякую сувенирную ерунду.

Лера однажды упал от Котенка. К мамочке своей зашел, она ему показала тарелку с Котенком. Лера вздрогнул: откуда это? А это новая мамина уборщица сувенирчик из дома привезла. Тутошняя уборщица оказалась.

Дорога у площади была забита, и люди, которых достали истребители, долго гудели у светофора. Из университетского корпуса вышла компания преподавателей. Они подходили к нашему пикету и спрашивали:

– Вы против чего?

– Мы против самолетов.

– А мы против всего! – Они смеялись и подписывали протест.

По улицам шарахались гадостные тетки. Они останавливались под нашими транспарантами повизжать:

– Так вам и надо! Понастроили дворцов – теперь радуйтесь! А мы еще спросим, на какие деньги!

Я обхохоталась там, на этой площади. Тетка одна ржачная шла своей дорогой, прочитала «Уберите базу из города» и вдруг резко кинулась на меня:

– Ишь! Стоит она! Вся в мехах!

А мужик один специально из тачки вышел, хорошая тачка была у него, ехал бы себе дальше, но он вышел и стал кричать заезженную брехню: