Чак Паланик - Призраки

Как будто у бедного тощенького Без-Кишок осталось достаточно задницы, чтобы туда заправить.

И миссис Кларк говорит:

— Это совсем не смешно. Совсем.

—Да уж, — говорит ей Хваткий Сват. — Мне тоже было совсем не смешно, когда ты насиловала меня.

Герцог Вандальский трясет хвостом и говорит Хваткому Свату:

— Она тебя изнасиловала? Да ты что! И сколько ты ей заплатил ?

И Мать-Природа смеется — брызжа кровью и засохшими струпьями.

Дьявол умер. Да здравствует Дьявол.

Вот — наши похороны Сатаны. Мистер Уиттиер, он истинный дьявол. По сравнению с тем, что он сделал, наши прошлые грехи — это будет вообще ничто. История его преступлений очистит нас всех, отполирует до девственно белого цвета жертв.

Да, мы грешили. Но против нас нагрешили больше.

И все же теперь, когда мистер Уиттиер умер, у нас появилась вакансия, которую никто не спешит занять.

Так что, в фильме мы все будем плакать и простим мистера Уиттиера под щелчки хлыста миссис Кларк.

Дьявол умер. Да здравствует Дьявол.

Нам нужно, чтобы было, кого винить.

По проходу, покрытому черным ковром, по красной Китайской галерее, вниз по синей французской лестнице — мы несем мистера Уиттиера. Через ярко-оранжевое фойе майя, где Мать-Природа убирает со лба белую прядь волос, выбившуюся из парика. Ее медные колокольчики тихонько позвякивают. Парик — нагромождение серых локонов, оставшихся после какой-то оперы. Мокрые от пота локоны падают ей на лицо, и Мать-Природа говорит:

— Еще кому-нибудь жарко?

Герцог Вандальский дышит часто и тяжело, тело мистера Уиттиера давит ему на плечо. Он задыхается и тянет за воротник своего смокинга.

Даже красный бархатный сверток как будто промок от пота. Запах кетонов — запах авиационного клея. Это от голода.

И Преподобный Безбожник говорит:

— Конечно, тебе будет жарко. Парик у тебя надет задом наперед.

И Хваткий Сват говорит:

— Вы слышите?

Внизу, под нами, в подвале темно. Деревянная лестница — узкая. Внизу, в темноте, что-то ревет и грохочет.

Нужно, чтобы все было таинственно .

Нужно, чтобы было опасно .

— Привидение, — говорит Обмороженная Баронесса, ее рот, просто сальная складка, даже не раскрывается, а провисает.

Не привидение, а печка. Работает на полную мощность. Нагнетательный вентилятор вдувает в трубы горячий воздух. Газовая горелка пыхтит вовсю. Печка, которую испортил мистер Уиттиер.

Кто-то ее починил.

Где-то внизу, в темноте, кричит кот. Всего один раз.

Что-то должно случиться. И мы спускаемся вниз по лестнице, с телом мистера Уиттиера.

Мы все истекаем потом. Тратим еще больше энергии в этой новой, невозможной жаре.

Спускаясь вниз, в темноту, следом за телом, Мать-Природа говорит:

— Да что ты знаешь о том, как носить парики? — Она поднимает руки с обрубками пальцев, сверкнув бриллиантовым перстнем, и поворачивает свой серый парик, не снимая, так чтобы он был надет, как надо. Она говорит, обращаясь к Преподобному Безбожнику: — Что такой недоумок, как ты, знает о старинных нарядах от Кристиана Лакруа?

И Преподобный Безбожник говорит:

— О турнюрах Лакруа с юбкой-тюльпаном? — Он говорит: — Вот ты сейчас удивишься.

— До книги Бытия, главы одиннадцатой, — говорит Преподобный Безбожник, — у нас не было войн.

Пока Бог не обрек нас сражаться друг с другом, на всю оставшуюся историю человечества.

Преподобный Безбожник на сцене, брови выщипаны и изогнуты в две тонкие линии; веки подведены искрящимися тенями всех цветов радуги, от красного до зеленого…

Ниже тоненьких лямок вечернего платья, обшитого красными блестками, на рельефном бицепсе правой руки красуется татуировка, череп, и надпись под ним:

«Лучше смерть, чем бесчестие».

На сцене вместо луча прожектора — кадры из фильма:

Церкви, мечети и синагоги.

Религиозные лидеры в ризах, усыпанных драгоценностями, машут, приветствуя толпы, из-за стекол бронированных лимузинов.

Преподобный Безбожник говорит:

— На равнине в земле Сеннаар люди всем миром строили башню.

Все человечество — в едином порыве к единой цели, в своей благородной мечте, которую они воплощали в реальность все вместе,

в те времена, когда не было армий, оружия и битв.

И Господь опустил на них взгляд с небес и увидел растущую башню, воплощение единой мечты человечества, угрожающий вызов божественному началу.