Чак Паланик - Дневник

Та самая машина, в которой ты пытался наложить на себя руки. В которой ты принял свое снотворное.

Та самая машина, в которой едет она сейчас.

Сейчас на ее борту отпечатано – «Боннер и Миллз – КОГДА ВЫ ГОТОВЫ ПРЕКРАТИТЬ НАЧИНАТЬ ЗАНОВО».

Непонятному можно придать любой смысл.

На пароме в тот день Мисти сидела в машине, а Гэрроу и Питер стояли у перил.

Гэрроу склонился к Питеру и спросил:

– Ты уверен, что она – та самая?

Склонился к тебе. Отец и сын.

А Питер отозвался:

– Я видел ее картины. Точно, она.

Гэрроу поднял брови, его складочная мышца собрала кожу на лбу в длинные морщины, и он сказал:

– Тебе известно, что это значит.

А Питер улыбнулся, подняв, правда, только levator labii, мышцу недовольства, и ответил:

– Угу, само собой. Сраный я везунчик.

А его отец кивнул. Сказал:

– Это значит, мы наконец отстроим гостиницу.

Мамочка-хиппи говаривала Мисти, что Американская мечта – это такое богатство, которое дает возможность сбежать от окружающих. «Глянь на Говарда Хьюза в пентхаусе. На Уильяма Рэндольфа Хирста в Сан-Симеоне. Глянь на Бильтмор. На все пышные загородные дома, куда богатеи отправляются в изгнание. На эти самодельные Эдемы, где скрываются люди. Когда все рушится – а оно рушится всегда – мечтатель возвращается в мир».

– Поскреби любое благосостояние, – говаривала мамочка Мисти. – И обнаружишь кровь всего одно или два поколения назад.

Эти слова призваны были облегчить им жизнь в трейлере.

Эксплуатация детей в рудниках или на фабриках, говаривала она. Рабство. Наркоторговля. Складские махинации. Уничтожение природы вырубками, загрязнением, опустошительными сборами урожая. Монополии. Болезни. Войны. Каждое состояние рождается из чего-нибудь неприятного.

Невзирая на мамочку, Мисти считала, что все собственное будущее в ее руках.

У коматозного центра Мисти на минуту приостанавливается, подняв глаза на третий ряд окон. На окно Питера.

На твое окно.

Нынче Мисти цепляется за края всего, что минует, – за косяки дверей, за полки, столы, спинки стульев. Чтобы держаться прямо. Голову Мисти теперь может носить, только наполовину подняв ее от груди. Каждый раз, когда она выходит из комнаты, ей приходится надевать солнцезащитные очки, потому что от света очень больно. Одежда на ней болтается, вздымается так, будто внутри ничего нет. Волосы ее… их больше на расческе, чем на голове. Все старые пояса можно обернуть трижды вокруг новообретенной талии.

Тонкой, как из мексиканской мыльной оперы.

С ее глазами, которые видно в зеркало заднего обзора, со ввалившимися и отекшими, Мисти может сойти за труп Паганини.

Перед выходом из машины Мисти принимает очередную пилюлю с зелеными водорослями, и боль пронзает ей голову, когда она заглатывает ее с пивом из банки.

Сразу за стеклянными парадными дверьми ждет детектив Стилтон, наблюдая, как она пересекает стоянку. Хватаясь рукой за каждую машину для равновесия.

Пока Мисти карабкается по парадным ступеням, одна ее рука вцепляется в перила и подтягивает тело вперед.

Детектив Стилтон держит для нее открытой дверь, замечая:

– Вид у вас не очень.

Голова болит, отзывается Мисти. Может, из-за красок. Из-за кадмиевого красного. Из-за титанового белого. Некоторые масляные краски приправлены свинцом, медью или оксидом железа. Опять же, мало пользы в том, что почти у всех художников привычка крутить кисти во рту, чтобы заострить кончик. На худфаке постоянно предупреждают о Винсенте Ван Гоге и Тулузе-Лотреке. Обо всяких художниках, которые сошли с ума и перенесли такие повреждения нервной системы, что рисовали кистью, привязанной к мертвой руке. Токсичные краски, абсент, сифилис.

Слабость в запястьях и лодыжках – верный признак отравления свинцом.

Всё – автопортрет. Включая твой вскрытый мозг. Твою мочу.

Яды, наркотики, болезни. Вдохновение.

Всё дневник.

Просто на заметку, детектив Стилтон царапает все это в блокноте. Документирует ее каждое оброненное слово.

Мисти следует заткнуться, пока Тэбби не отправили в областной опекунский совет.

Они отмечаются у женщины в регистратуре. Расписываются в журнале за сегодняшний день и получают пластиковые значки, которые нужно цеплять на одежду. На Мисти – одна из любимых Питеровых брошей, большое кольцо желтых поддельных самоцветов, вся бижутерия мутна и поцарапана. У некоторых камней облезла сзади серебряная фольга, и они не блестят. Они – как от битых бутылок с улицы.