Эдвард Брейтуэйт: Учителю — с любовью

Почти все танцы я танцевал с Джиллиан. Рядом с ней я был спокоен и счастлив. Наверно, только слепой мог не видеть, что мы влюблены. Вальс Штрауса я танцевал с Клинти, и она сказала:

— Вы из-за нее совсем голову потеряли, да, Рик?

— Из-за кого?

— Ладно, бросьте. Из-за мисс Бланшар, кого же еще?

Не только Клинти, но и все остальные называли Джиллиан «мисс Бланшар» — никак иначе. Видимо, что-то в ней удерживало их от сближения.

— Так что вы о ней сказали?

— Ладно, Рик. Намек поняла. Но если между вами то, что мне кажется, вам здорово подфартило.

Я рассмеялся. И пусть, в самом-то деле!

Вскоре к Уэстону со своей пластинкой подошла Памела. Они о чем-то пошептались, затем он провозгласил:

— Объявляется белый танец.

Первые такты прекрасного вечно юного танго «В ночной тиши» поплыли по залу. Памела повернулась и пошла ко мне, приглашая меня своими ясными глазами, потаенной улыбкой на губах. Я шагнул ей навстречу, и она приняла мои руки легко, уверенно, словно танцевала со мной всегда. Чувство партнера возникло у нас с первой секунды, музыка и очарование момента захватили нас и повели мягко и плавно. Она была рядом: нежное дыхание, изящные округлые формы, ритмичные движения бедер. Это уже не девочка, нет, это молодая женщина, и она завладела моими мыслями, моим телом. Увы, музыка быстро кончилась. Нас на мгновение прижали Друг к другу, потом круг распался.

— Спасибо, Памела.

— Можно иногда приходить к вам?

— Конечно, всегда буду рад вас видеть.

— Спасибо. До свидания, учитель.

— До свидания, Памела.

Она забрала у Уэстона свою пластинку и вскоре ушла.

На следующее утро класс встретил меня полной тишиной. Я начал проводить перекличку, называть ставшие такими знакомыми имена Как быстро летит время! Совсем недавно я пришел сюда впервые, не знал, как с ними держаться, даже побаивался их. И вот прошло восемь месяцев — как же хорошо я знаю их теперь! Почти наверняка угадаю, что они скажут или как поступят в определенных обстоятельствах. Но кончится сегодняшний день — и они пойдут своей дорогой, наши пути разойдутся, будто никогда и не пересекались.

Некоторые из них здорово закалились изнутри: Фернман, Барбара Пегг, Уэллс, Силс, они, конечно, не пропадут, это люди с головой, находчивые и тянутся к знаниям. Кое-кому придется в жизни трудно, например Сапиано и Джейни Переел, эти хотят жить на дармовщинку, мечтают о больших деньгах, а трудиться не любят. Ну, а остальные? Что же, это будет честный, трудящийся люд, они будут нормально работать и жить, не терзая себя излишним честолюбием. Денэм и Поттер. Через несколько лет они станут самостоятельными мужчинами, кормильцами, отцами семейств. А может, судьба забросит их куда-нибудь далеко от дома, служить в войсках ее величества? Кто знает?

Перекличка окончилась, и тишины как не бывало — все принялись наперебой обсуждать вчерашний вечер. Кто во что был одет, как кормили, понравилась ли музыка, кто с кем танцевал, как себя вели учителя. Восторгам не было конца, но самое главное — они оказались на равных в компании со взрослыми. Одним словом, вечер был «что надо», «люкс», не то что «танцульки» в местном молодежном клубе. Немножко промыли косточки и мне — все заметили, что я слишком часто танцевал с Джиллиан.

— Она ваша девушка, учитель? — поинтересовался Тич Джексон.

— Но я видел, Джексон, вы тоже танцевали с мисс Бланшар. — парировал я. — Я было подумал, уж не ваша ли она девушка?

— Хо-хо, я бы не отказался, — выпалил Джексон под общий хохот. Так в неспешных дружеских разговорах прошло утро — всем хотелось отдалить минуту расставания.

Кончился обеденный перерыв. Сделав отметки в журнале, я просто сидел и смотрел на них, не зная, что сказать. Тут с места поднялась Мойра Джозеф.

— Учитель, — начала она, — я хочу… то есть мы хотим сказать, что очень благодарны за все, что вы для нас сделали, для всех нас. — Она медленно окинула взглядом класс. — Мы знаем, иногда вам с нами приходилось нелегко, — тут она улыбнулась Деизму, тот вспыхнул и наклонил голову, — но вы не унывали. Нам очень повезло с учителем — из-за вас мы стали лучше. Нам всегда нравилось, как вы с нами разговариваете — не как с глупыми детишками, а как со взрослыми людьми. Вы были к нам очень добры, учитель, и мы хотим преподнести вам на память маленький подарок. — И под одобрительные возгласы она подала знак Памеле.

Памела поднялась и с большим красиво упакованным свертком направилась ко мне. Я встал. Какая все-таки она красавица! Она шла величавой походкой, но едва я принял сверток из ее рук, она резко повернулась, побежала к своему месту и спрятала лицо за приподнятой крышкой стола. Детство заявило о себе в ту самую минуту, когда ей так хотелось казаться взрослой.