Елена Колина - Наука о небесных кренделях

Мама упрекает меня, как Вронский Анну: «Ты полюбила чужую девочку как своего ребенка».

Нет! Я не полюбила чужую девочку как своего ребенка, у меня не такое большое сердце! Скорее, маленькое. Я люблю Марфу не как своего ребенка, а как Марфу.

К тому же Марфе двадцать девять лет, она слишком взрослая, чтобы ни с того ни с сего стать моим ребенком. Мурка тоже взрослая, но это не так бросается в глаза: когда кто-то с тобой всегда, не замечаешь, что он взрослый или старый, если речь идет о маме.

«Почему ты полюбила чужую девочку?» – говорит мама.

«Не знаю я!! Мне радостно ее видеть. Мне с ней спокойно. Я могу с ней поделиться».

«А меня тебе не радостно видеть? А со мной что, нервно? А со мной ты не можешь поделиться?»

…Почему нужно все называть словами?… Почему я полюбила чужую девочку? Любовь живет, где хочет. Дружба тоже живет, где хочет. ПОЧЕМУ НУЖНО ВСЕ ОБЪЯСНЯТЬ МАМЕ?

«Мурка ревнует тебя к Марфе», – говорит мама.

Это не так. Мурке полезно иметь перед глазами положительный пример. Отношения Мурки и Марфы очень хорошие. Но немного как будто отношения родного ребенка и приемного: родной ребенок относится к приемному доброжелательно и покровительственно, ожидает от него, что тот будет хорошим, но сам он при этом может быть каким угодно. Приемный ребенок относится к родному не без осмотрительности.

Мы измеряли носы линейкой.

Мурка: 5 см 2 мм.

Марфа: 4 см 60 мм.

Шоколадный заяц: 5 мм.

У меня 5 см 7 мм (неприятно, что мама всегда права, – нос растет всю жизнь, мой вырос на 1 мм), у Такса 11 см (приятно, что самый длинный нос не у меня).

Такс – карликовая такса трудной судьбы. Марфа взяла его в приюте для собак. Пришла выбрать собаку для кого-то из своих особенных детей, увидела больную таксу, взяла на руки. В приюте сказали, что таксе осталось жить пару часов. На мой вопрос, зачем брать умирающую собаку, Марфа неопределенно ответила: «Ну, я же взяла его на руки…» Я понимаю: если кого-то возьмешь на руки, он уже думает, что он твой, мы в ответе за тех, кого приручили, и так далее, – но взять чужую таксу, которая спустя пару часов умрет у меня на руках… Нет…Это было полгода назад. Такс прекрасно себя чувствует, дай ему бог долгих лет жизни.

Карликовые таксы настойчивые, упрямые, переубедить их невозможно. Конкретно этот Такс уверен, что его место – у Марфы на руках, отказывается спускаться на пол. Выглядит печальным и беззащитным, лает на Льва Евгеньича с Марфиных рук. Марфа с Таксом похожи: огромные карие глаза, выглядят печальными и беззащитными. На Марфе розовые джинсы, зеленая кофточка, желтые бусы. Марфа всегда одета разноцветно, как персонаж мультфильма: считает, что яркие цвета улучшают настроение детей.

Мурка читала ленту новостей в моем фейсбуке, одновременно разговаривала по телефону, шуршала конфетными обертками, чавкала мандаринами. Мурка всегда занимает все пространство: все пространство разговора, весь диван. Мурка как два человека или три, а Марфа как будто невидимка, занимает в пространстве меньше места, чем ее небольшое физическое тело, она аудиально, визуально и тактильно удивительно тактичная, словно ее воспитывали, как графа Вишенку, – не кричит, не смеется громко и даже случайно ни с кем не столкнется. Возможно, это наследственность, ее аристократические предки не кричали, не хохотали во все горло, не толкались.

– Слушайте: «По мнению известного блогера, девушки около тридцати – подпорченный товар, девушки вынуждены опускаться все ниже и ниже, и принцем для них становится любой Ваня из Урюпинска, – читала Мурка. – И вскоре девушкам уже тридцать, впереди одиночество, мрак, тоска, и в конце концов их съест метафорическая овчарка…» Что такое «метафорическая овчарка»?

– Это такое выражение, – сказала Марфа. – Выражение «съест овчарка» означает, что человек одинокий, у него никого нет, кроме овчарки, и, когда он умрет, овчарку будет некому кормить и она съест своего хозяина. Это метафора. На самом деле овчарки не едят своих хозяев.

Марфа всегда подробно отвечает на любой вопрос, повторяет, объясняет, поясняет, успокаивает. Это профессиональная деформация: она разговаривает со всеми, как с особенными детьми. Могла бы просто сказать: «Некому будет подать стакан воды, кроме овчарки».

– Марфа! Ты выйдешь замуж в этом году? Говори, иначе тебя прямо сейчас съест овчарка! – верещала Мурка.

Марфа неопределенно улыбалась, делая вид, что речь не о ней, пока Мурка не принялась тявкать, изображая овчарку, и с криком «гав-гав, укушу!» не столкнула ее с дивана.