Александр Белых - Сны Флобера

Марго оставила его тираду без единой реплики. Она ждала его с рассказом о пребывании в Стране восходящего солнца, куда он ездил на месячную стажировку. Наверняка он привёз какие‑нибудь подарочки. Он всегда что‑нибудь дарил ей, за что и любила его, ведь одинокой женщине дорого любое внимание.

— Ну, теперь идеологию отменили на нашем идеологическом факультете и ввели новую дисциплину — религиоведение, — сказала Марго Юозефовна.

— И кто же будет преподавать, попы, что ли?

— Бывшая кафедра научного коммунизма, они переориентировались.

— Опаньки! — воскликнул Артур.

— Ага!

Никелированный сияющий чайник грелся на электроплите. Желанный гость с заграничным ветром в голове рассказывал о своих впечатлениях, сидя в кресле напротив Марго и держа в руках синий клубок. Он не сразу вынул подарки, а посреди рассказа, как фокусник.

— Был в музее современного искусства. Какая живопись, просто глаз прошибает! Я оставил в книге отзывов автограф, написал о впечатлениях, пусть читают потомки. И вот какую вещицу я купил за тридцать йен, совсем не дорого, на базаре в Уэно!

Его глаза игриво блестели, голос выдавал высокие нотки. Он вынул некий предмет из внутреннего кармана пиджака. Марго потрогала лацкан, потеребила пальцами материю. Ничего не сказала.

Это был волчок с белым верхом и жёлтым низом. Артур поставил его на край письменного стола и ловко крутанул двумя пальцами, сверкнувшими отполированными ногтями. Волчок легкомысленно завертелся, и в тот же миг запиликала латиноамериканская музыка — популярная ламбада.

— Какая забавная штучка, музычка весёленькая! — иронично воскликнула Марго.

Артур растянул губы в обворожительной улыбке:

— Я купил это специально для вас!

— Ой, спасибочки! — искренне, по — детски обрадовалась Марго.

Волчок вертелся до самого края и скатился со стола на пол, под ноги Артуру.

— Кстати… — он сделал паузу, которая обозначилась вздёрнутыми тонкими бровями и слегка прикрытыми глазами, — вы знаете, кого я видел в Токио?

Он наклонился за игрушкой.

— Нет, конечно.

— Ни за что не догадаетесь! Ореста, моего однокорытника! Он шёл с какой‑то дамой… Интересная такая женщина, надо сказать…

— Ах, вот как! Ты с ними разговаривал?

— Нет, не пришлось, затерялись в толпе.

— Как она выглядит?

— Ну, взрослая довольно‑таки. Я бы сказал, ну, ассирийского типа, как Джуна. Лицо, как маска из театра Но, возраст неразличим. Кстати, вы знаете, что актёры этого театра — это парии, как и гейши? Был такой случай…»

— Удивительно! В таком большом городе…

Марго поднялась, отложив свитер. Она вышла на кухню, чтобы скрыть внезапное волнение. «Почему, почему?.. — упоминание об Оресте задело её сердце, словно острым коготком. — Ну и что, пусть, чего теперь, ведь уже прошло…» — Марго путалась в бессвязных мыслях. Её гость снова завёл волчок, жизнерадостная музыка вызвала у Марго вспышку бессильной ревности. Она стала шумно хлопать дверцами, чайником, чашками. Это кое‑как заглушало голоса в её сердце. Волчок продолжал звучать, всё громче и громче. Одна слезинка тайком скатилась в чашку с горячим кофе. Хлюп! Этот звук показался ей невероятно громким, переполнившим чашу отчаяния. «Не расплескать бы отчаяние, не расплескать!..» Новая жизнь Ореста под крылом Исиды представлялась ей сплошной ламбадой. На балкон прилетели две сороки и громко, по — весеннему затараторили.

— Что, белобоки, городские сплетни принесли на хвосте? — сказала Марго и, взяв поднос, пошла в комнату, где её ожидала новая игрушка — Тамагочи.

— Как забавно! Ага, он подаёт сигналы, когда ему что‑то нужно, и я должна нажать на эту кнопочку. Понятно! — говорила Марго.

Официозная в коридорах азиатского факультета, она пыталась быть обаятельной простушкой в беседах за чашечкой кофе, а особенно за коньячком.

— Да, да! В игрушке запрограммированы все человеческие функции. Когда пописать, когда покушать, когда уложить спать — всё, всё, всё! И болезни, и секс, и смерть тоже, — пояснял Артур.

В их ворковании было что‑то от гоголевских дамочек, «приятных во всех отношениях». Они пили кофе мелкими глотками, покуривали импортные сигареты. Артур, щедрая душа, уступил ей початую пачку.

— Вот причуда так причуда! О ней заботишься, при этом никаких забот! Ни пелёнок. Ни готовки. Ни стирки. Ни — ни…» — подумала Марго. Ей понравилась никчёмная игрушка, эта глупенькая забава для одинокой женщины. Четыре месяца назад (Орест бегал сломя голову по инстанциям, ругая бюрократию, собирал бумаги на отъезд) у неё случился выкидыш, когда она пыталась вкрутить лампочку и, сходя с табурета, оступилась…