Александр Белых - Сны Флобера

Орест побежал к берегу, вскочил на большой валун, где Марго изображала вчера русалку. Секунду спустя отутюженное море было скомкано. Белая скатерть тумана неряшливо сползала на край. Что надо еще в этой жизни, кроме эроса и моря, когда тебе двадцать пять?

Марго лежала в постели и улыбалась. Её улыбка покачивалась на губах, как утлая лодчонка в бухте. Она передвинулась на половину Ореста, вдыхая его запах. Каким он был, этот запах? Марго не могла найти подходящее слово и в конце концов решила остановиться на «любимый».

Марго посмотрела на настенные часы. Цифры на старых часах с гирями отвалились. Стрелки остановились без трёх минут вечности. Она подумала, что хорошо бы написать длиннющий роман — длиною в жизнь, которая длится в течение этих самых трёх минут накануне вечность. Интересно, что бы написала она в своём романе, успела бы сказать самое главное, самое сокровенное?

Наверное, она заполнила бы страницы воображаемого романа своими сновидениями; но теперь, пытаясь вспомнить, что ей снилось в эту ночь, она никак не могла схватить размытый образ, он ускользал, словно талые льдинки из рук поэта — странника Мацуо Басё, принявшего их за рыбёшек в одном своём стихотворении. Этого поэта она недолюбливала за его неряшливость, за вшивость, за то, что не подобрал брошенного в поле ребёнка, за обезьяньи маски в стихах, за грубый рогожный юмор и ещё за что‑то. Её любимым поэтом был Аривара Нарихира, который дурачил головы современникам своими женскими метаморфозами, а чувственной избыточностью в стихах вызывал нарекания со стороны придворных литературных противников.

Что же ей снилось? Ей приснилось: грудь её превратилась в камбалёшку и ушмыгнула, сверкая белым брюшком. «Нет, не буду же я всё это записывать…»

Марго считала, что мама обделила её красотой, что она всё забрала себе. Всё, о чём мечтала Марго в детстве, — это длинные волосы, пышная грудь, артистичность, умение флиртовать с молодыми мужчинами. Северную сдержанность она унаследовала от отца, Юозефа Нарышкина. Её тонкий эстетический вкус замещал чувство собственного несовершенства.

На глаза Марго вновь попался дневник. Она взяла его в руки и стала перелистывать. «Сегодня была практика в больнице, смотрели, как делается вскрытие трупов, я держался мужественно, зрелище было завораживающим и отвратительным. Ян (Янис) делал вскрытие подростка…» Она полистала дальше, наткнулась, судя по строфике, на стихотворение. «Гнутый стул выдаёт себя за венский…»

Марго поморщилась и захлопнула тетрадь. Она поднялась на мансарду, потянулась на носках, приняла весь мир в свои объятия. Вдруг под большим пальцем ноги что‑то хрустнуло. Марго отскочила. Ей показалось, что она раздавила сороконожку. От этой мысли ей стало неприятно. Марго наклонилась. Это была рыбья косточка.

Орест купался в море, доносился шум воды. Туман поднимался, и, словно сквозь промокашку, жёлтым пятном просвечивало солнце. Нежная мелодия японских колокольчиков переливалась в такт с мерцающими бликами на волнах. На берегу из‑за кустов шиповника появился Орест, как всегда нагишом; он держал за крылья какую‑то птицу. «Баклан, что ли? Нет, баклан чёрный», — подумала Марго.

— Что это? — спросила она.

— Чайка.

— Где ты взял её?

Марго вытянула длинную, красивую шею. «Как у царицы Нефертити!» — говаривал Орест.

— Она же мертвая! — воскликнула Марго.

— Да, мертвая. Я нашёл на берегу, — с кривой улыбкой произнёс Орест.

— Фу, какая гадость! Брось немедленно! Её надо бы похоронить, — вдруг с милосердной интонацией закончила Марго.

Второй день был посвящён похоронам.

Они решили заняться этим до завтрака, на голодный желудок. Орест положил птицу на траву во дворе, пошёл одеваться. Тем временем Флобер обнюхал мёртвую чайку. Минут через десять они вышли во двор вместе; Марго велела взять лопату в сарае за домом, мёртвую птицу положили в пластиковый пакет, после чего направились в рощу на сопку. По узкой тропинке, вьющейся между дубами, берёзами и старыми липами, они поднялись на вершину, откуда открывалась сквозь ветви морская равнина в дымке.

Они выбрали место под кустом леспедецы, цветущим мелкими сиреневыми цветочками, похожими на мышиный горошек.

— Сколько красивых цветов! — воскликнула Марго.

— Ага, — траурно ответил Орест.

Он вырыл неглубокую могилку в каменистой земле.

— Давай загадаем желание, — вздохнув, предложил Орест.

Каждый загадал своё желание. Кто‑то, невидимый, подслушал желание Марго.