Грег Мортенсон - Школа на краю земли

На второй день после выезда из Кабула мы добрались до последней, двадцать первой нашей школы в этом районе, находящейся в селении Сархад. Тут проезжая дорога заканчивалась. Дальше в суровые и холодные высокогорья Южного Памира нужно было пробираться по узкой горной тропе. Даже в середине лета здесь чувствовалось дыхание зимы. Среди скал у реки Сархад попадались луга, поросшие густой невысокой травой, как в тундре. Такого рода растительность вполне можно встретить где-нибудь в субполярных широтах на севере Канады.

Сархад – особый край, отдельная достопримечательность Вахана. Здесь поражает не только необычность природы, но еще и замедленное течение времени. Оно как бы остановилось, замерзло от вечных морозов. Селение состоит из невысоких домиков из камня и глины, вихрастые ребятишки бегают по окрестностям, сопровождая стада лохматых яков и длинноногих двугорбых верблюдов. Такие сцены можно было наблюдать в этих краях и сто, и тысячу лет назад.

Создается впечатление, что быт этих людей абсолютно не меняется. Поля обнесены оградами из выбеленных дождем и ветром костей животных и закрученных рогов горных козлов и курдючных баранов. Мужчины пашут землю такими же тяжелыми плугами, как и много веков назад.

Мы прибыли в деревню после долгого, почти сорокачасового безостановочного марш-броска. Машина остановилась у дома местного вождя Таши Бои. Он руководил всей общественной жизнью в этой части Коридора. Таши был горячим сторонником борьбы с неграмотностью и преданно служил делу распространения женского образования. Преимущества цивилизации он оценил около десяти лет назад – тогда специальный курс терапии позволил ему избавиться от опиумной зависимости (весьма распространенной проблемы в этом регионе). В его доме под одной крышей живут жена и дети, а также еще человек пятнадцать разных родственников.

Традиционная для народности вахи «хижина с очагом» представляет собой шестиугольный шатер с земляным полом. В середине находится углубление, в котором поддерживается огонь. Вокруг разложены толстые одеяла и шерстяные коврики. На них и сидят, и спят члены семьи. Крышу поддерживают грубо отесанные деревянные шесты. О том, что мы живем в эру технического прогресса, напоминает лишь одна опора – пушка от советского танка «Т-62».

Я никогда не углублялся в Ваханский коридор дальше Сархада. Перед тем, как войти в юрту и присоединиться к трапезе, главное блюдо которой составлял суп-лапша, я кинул взгляд туда, где обрывалась дорога. Примерно в двадцати пяти километрах к югу видны были отроги Гиндукуша. Если идти полтора дня пешком в этом направлении, можно добраться до Иршадского перевала. А примерно в семидесяти километрах восточнее лежали земли, где древние киргизы погребали своих сородичей. Это и был Бозаи-Гумбаз. Если мы с Сарфразом сможем собраться в дорогу завтра с самого утра, то через три дня встретимся с Вохид Ханом и Абдул Рашид Ханом.

Я шагнул в дом с надеждой на то, что менее чем через семьдесят два часа наконец смогу сделать то, к чему стремился все последние годы. Но именно в этот момент судьба снова дала мне пощечину, продемонстрировав, что в этом мире мало что происходит так, как предполагаешь.

Все детство я провел в Африке, в сельской местности, и, думаю, благодаря этому вырос очень здоровым и крепким. За шестнадцать лет работы в Пакистане и Афганистане я болел всего дважды. Но когда я проснулся на следующее утро в хижине вождя Сархада, понял, что дело плохо: меня знобило, дыхание было затруднено, все кости ломило. Через час началось сильное головокружение и поднялась высокая температура.

Все эти симптомы наводили на мысль о том, что у меня малярия. Я уже болел ею дважды в детстве. Но в этой области Вахана не было малярийных комаров. Но, так или иначе, я оказался заложником недуга. Таши Бои и Сарфраз укрыли меня четырьмя или пятью одеялами, дали горячего зеленого чая, и я провалился в забытье. Я совершенно утратил чувство времени и «выныривал» из горячечного тумана лишь иногда, чтобы оглядеться и понять, что происходит вокруг. Иногда мне казалось, что на пирамиду одеял кладут еще одно, или сквозь сон я ощущал, что кто-то делает мне точечный массаж стоп и головы двумя или тремя пальцами. Периодически я слышал, как Сарфраз перешептывался с домочадцами Таши: они обсуждали мое состояние и решали, что делать дальше. Пару раз я просыпался среди ночи: вокруг меня тихо сидели старейшины деревни. Жители Сархада переживали за меня и не оставляли в одиночестве. Во время болезни я все время чувствовал их присутствие рядом: они по очереди дежурили у моей постели, держа меня за руку.