Борис Штейн - Контрафакт

У Марины хватало решимости начать поход за большими оборотами, а говоря проще – за большими деньгами. Но у нее хватило и рассудительности понять, что далеко не все окружающие признают полное женское равноправие и это может послужить нежелательным препятствием на разного вида переговорах. Получалось, что тут целесообразно на передний план выдвигать не себя, а мужа, учитывая, тем более, его общительность, природное дружелюбие и умение говорить. Она не стала, упаси, боже, хитрить – честно поделилась коммерческими планами и планами расстановки фигур. Леонид Петрович понял и не перечил.

Как-то раз, «после клуба», когда они уже сидели в своем микроавтобусе, прогревая мотор, Марина показала на невысокого человека в длинном расстегнутом пальто.

– Это Князь. Пойди, поговори с ним.

Леонид Петрович заглушил двигатель и спрыгнул с высокой подножки. Князь курил и смотрел карими навыкате глазами на приближающегося Леонида Петровича. Курил, сплевывал и дергал себя за ухо.

Леонид Петрович поздоровался.

Князь кивнул.

– Мне нужна алгебра, седьмой класс, – дружески улыбнувшись, заявил Леонид Петрович.

– А ты кто?

– Я с клуба.

– А где ты там стоишь?

Леонид Петрович объяснил.

– А, знаю. – Он выбросил окурок. – Ты вот что. Съезжай с пандуса на проспект и жди там. Я сам к тебе подойду.

Повеяло таинственным и криминальным.

Высокий красный микроавтобус скатился с пандуса.

– Подождем, – сказал Леонид Петрович, прижав автобус к тротуару. Марина кивнула, достала из сумки толстый еженедельник в черном переплете, калькулятор и принялась считать. У нее всегда было что посчитать: по обменам, кредитам и выплатам. Леонид Петрович включил радио, покрутил ручку настройки, ничего приятного не нашел, выключил.

– А ты откуда узнала, что это Князь? – спросил он.

– Вычислила, – улыбнулась Марина. – Он к Вове наведывается, пачки не таскает, приносит в полиэтиленовом пакете одну-две книги, показывает Вове – думаю, образцы.

– А чего он так скрытничает, словно подпольщик? – удивился Леонид Петрович.

– Не знаю, Леня. Придет – спроси.

Анатолий Мышкин по прозвищу Князь появился минут через двадцать. Леонид Петрович уступил ему водительское место, а сам перебрался в кузов – благо, разделительной перегородки в микроавтобусе не было.

– Ну и чего ты хочешь? – спросил Князь, сверля взглядом Леонида Петровича.

– Алгебру седьмую, я же сказал.

– Сто пачек возьмешь? – спросил Князь, – по шестнадцать. Продашь оптом по двадцать одному. Двадцать один – клубная цена. А в розницу – по двадцать пять свободно.

И тут Марина не выдержав роли «тайного советника», подала голос.

– Двести пачек, но по четырнадцать, – сказала она. – Как Вове.

– А ты откуда знаешь, как Вове? – подозрительно прищурившись, спросил Князь, и как-то сразу стало понятно, что он моментально разобрался, кто тут решает вопросы, а кто, не в обиду будь сказано, – декорация.

– А я вычислила, – сказала Марина, – окольными путями вычислила, что Вове – по четырнадцать.

– И у и что, – как бы соглашаясь с этой цифрой, парировал Князь, – Вова же заранее вкладывался на бумагу, а вы – на готовое. – Он уже разговаривал конкретно с Мариной. – Во-первых, у меня двухсот пачек и не осталось – сто пятьдесят, во-вторых, деньги сразу, в-третьих – на витрину не выставлять и никому не говорить. Короче, чтобы Вова не знал.

– Так вот почему такая конспирация, – догадался Леонид Петрович.

– Согласна? – спросил Князь.

– Согласна, – сказала Марина, – если по четырнадцать.

– Ты чего такая упрямая? – повысил голос Князь. И после короткой паузы постановил. – Пятнадцать.

Марина не согласилась, и Князь стал кричать на нее, употребляя вскользь и матерные слова, и Марина поняла, что это – всерьез. Больше Князь не скинет.

– Хорошо, – сказала она. – Мы согласны.

– Сейчас заберете? – мгновенно успокоившись, будто и не было никакого крика, спросил Князь.

Марина кивнула.

– Езжайте за мной. Я вас объеду. У меня серая «БМВ». Я вам помигаю.

Пока ехали, Леонид Петрович все думал о том, как непостижимо сложилась его личная жизнь. Ведь что привлекло его в Марине тогда, шесть лет назад? Женственность и одухотворенность, музыкальность и тонкость вкуса. «Какой-то праздник музыки и света» – писал он в одном из очень личных своих стихотворений. А что нашла и что искала в нем Марина? Опору. Нашла – что нашла, не будем об этом, а искала опору, твердое плечо. Он был заметной фигурой в Эстонии, не чужим и в московском литературном обществе. Его книги, например, выходили в «Советском писателе» – это было престижно. Значит, их союз собирался быть таким: с ее стороны – хрупкость, с его стороны – сила.