Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– И что, Неля, – грустно спросила соперницу законная жена майора Белоусова, – ласков он с тобой?

Телефонистка Хусяинова смутилась, но тем не менее пару раз кивнула.

– И не ревнует?

– Ревнует, – призналась Неля и зажмурилась от счастья.

– А по-русски ты почему с таким акцентом говоришь?

– Татарка, – телефонистка Хусяинова была явно немногословна.

– А ты сама? Любишь моего Белоусова?

– Люблю, – заплакала юная Неля, и Ирина благородно капитулировала.

– Не было ничего! – затопал сапогами вернувшийся с дежурства по штабу майор Белоусов, но услышав из уст жены историю про генерала, обложил любовницу трехэтажным матом и с его же помощью поинтересовался: – Ну, и хули мне теперь? Вешаться, что ли?

– Белоусов, – обратилась к нему жена. – А ты знаешь, что я тоже могу пойти к генералу? И тебе устроят офицерский суд чести, а может, даже кто-нибудь из нормальных мужиков возьмет и набьет тебе морду! Но я не буду этого делать, если ты мне ответишь на один-единственный вопрос: почему ты, ублюдок, путаясь со штабистками направо и налево, изводил меня подозрениями, заставлял трусы показывать, молодых лейтенантов подсылал? Ты же сам! Сам гулял, даже вот ребенка сделал! Зачем?

– А это чтобы тебе жизнь маслом не казалась, – Белоусов втянул сквозь дырку в зубах воздух, а потом насухо вытер и так сухие губы. – Замуж вышла, рожай. А не рожаешь – проститутка, значит.

– Так ты же прекрасно знаешь, что я не могу родить. Я три раза пробовала. На третий – чуть не умерла. Тебе, что же – вообще меня не жалко? Ты ж вроде любил?

– Любил – разлюбил, – цинично хихикнул Белоусов, но потом тут же стал серьезным и с ненавистью произнес: – Я после того, как там (он показал глазами на Иринин живот) у тебя все вырезали, видеть тебя не могу. Не встает, понимаешь. Живу и мучаюсь: сначала жалко было, а потом – все, не могу. Все равно, что с куклой надувной: ни тепла, ни…

У Ирины от обиды на мужа затряслись губы, но она сдержалась и прямо глядя тому в оловянные глаза произнесла:

– Ну, спасибо тебе, Белоусов, за честность. Жалко, конечно, что так поздно. Но все равно – спасибо. Извини, что не оправдала надежд, майор. Женись на этой девочке, Белоусов. Совет да любовь, – выдавила Ирина и разрыдалась.

– Ну и сука ты, Ирка, – процедил сквозь зубы майор. – Тебе в лицо плюют, а ты – спасибо! Ненавижу тебя за это!

Аурика Георгиевна, до которой история с Белоусовым докатилась, как «эхо прошедшей войны», от комментариев воздержалась, а потом призвала к себе Наталью Михайловну и тихим голосом предложила:

– Давай наймем киллера?

– Кого? – Наташа от неожиданности чуть не свалилась со стула.

– У меня что, проблемы с дикцией? – так же тихо поинтересовалась Аурика.

– Нет.

– Тогда повторяю: давай наймем киллера. Я знаю, некоторые люди так делают, когда не могут добиться справедливости законным путем.

– Мама, о какой справедливости ты говоришь?

– О высшей, – высокопарно заявила Аурика Георгиевна, чем сразу же напомнила Наташе Георгия Константиновича. – Этот подонок оскорбил мою дочь.

– Оскорбление – не повод для того, чтобы убивать человека.

– Такое – повод.

– Не повод, – стояла на своем Наталья Михайловна, проклиная тот момент, когда в стране отменили цензуру и абсолютную власть коммунистической партии.

– Ты что же, не любишь свою сестру? – грозно переспросила старшую дочь Аурика, на секунду превратившись в точную копию портрета Анны Иоановны работы Луи Каравака.

– Люблю, но перспектива угодить в тюрьму меня абсолютно не устраивает.

– В тюрьму пойду я. Да и то бабушка надвое сказала. Если сработает профессионал, никому в тюрьму идти не придется. Твоя задача – найти профессионала!

– Никого я не буду искать. И тебе не советую. Даже не думай!

– Ты бесхребетная, – вынесла приговор старшей дочери Аурика Георгиевна. Но вскоре забыв о своих тайных планах, предложила Ирине следующую компенсацию: – Ты можешь жить в дедушкиной квартире в Спиридоньевском.

– Я? – Дочь опешила от такого проявления материнской щедрости.

– Ты. Между прочим, твоя мать – богатая наследница. И пока для нее не наняли киллера, – Аурика строго посмотрела на Наташу, – у тебя есть прекрасная возможность устроить свой быт. И еще: я хочу, чтобы у тебя появилась дача.

– Дача? – растерялась Ирина.

– Да, – подтвердила Аурика Георгиевна и произнесла поставленным голосом телеведущего: – Наступило время вкладывать в недвижимость. (Сестры переглянулись.) У всех моих детей должен быть свой кусок земли. И когда в городах жизнь станет невыносимой, люди ринутся в область, но будет поздно, потому что Россия, в отличие от Америки, – это страна неравных возможностей. Сила на стороне капитала! Я подумала (Аурика перевела взгляд с Ирины на Наталью, потом на ерзающую на стуле Валентину) и решила продать кое-что из моей коллекции.