Армандо Салинас - За годом год

— Сколько надо платить?

— За все?

— Да, за все.

— Три за анисовую, три за коньяк, два за красное, один сок и одна можжевеловая.

— Сколько всего?

— Погоди немного, сейчас подсчитаю. — Эмилиано написал пальцем несколько цифр на влажной мраморной стойке.

— Двадцать семь песет ровно.

Малыш бросил шесть дуро на стойку.

— Сдачу можешь оставить себе.

Они вышли на улицу Фуэнкарраль. Вечерний воздух был жарок и душен. На остановке стоял желтый трамвай. Длинная очередь выстроилась у задней площадки.

— Поедем до Гран Виа на трамвае? — спросил Хуан.

— Пошли пешком, тут близко. А то, когда я стою в очереди и какой-нибудь тип с полицейским или ветеранским пропуском лезет вперед, я со злости готова лопнуть, — заявила Долорес.

Трамвай тронулся. На противоположной стороне улицы на кирпичной стене особняка кто-то намалевал огромными буквами:

АЛЖИР И ОРАН — ИСПАНЦАМ!

— Сразу видно, что немцы побеждают. Когда у них не ладится, и эти затихают.

— А ты что, интересуешься политикой? — спросил Педро у Малыша.

— Не очень. Но все же хотел бы, чтобы немцы потерпели поражение. На фронте я был всего несколько дней, но хватит мне этого на всю жизнь.

Долорес с Малышом шли впереди в обнимку. Следом за ними — Педро и остальные.

Вскоре после смерти матери Хоакина маленькая семья едва не распалась. Мужчины уже не садились у очага в кухне, где мать обычно склонялась над шитьем, поставив подле себя корзинку с нехитрым рукоделием. Дома стало холодно и печально.

Мать умерла в первый год войны. Она угасала постепенно, как угли в очаге, словно бы и не собираясь никогда расставаться с жизнью. Женщина она была тихая и в мир иной отошла с ясной, кроткой улыбкой, с какой меркнет тихий осенний вечер. Вот такой безмятежной и мягкой осталась она навсегда в памяти Хоакина.

Уже через несколько месяцев после смерти жены Матиас почти перестал являться домой. Он был полным сил мужчиной сорока двух лет, и Хоакин понимал, что у отца появилась женщина. Юноша — ему исполнилось пятнадцать, и отцу было явно не до него — перебрался жить к тетке с дядей.

— Твоему отцу надо скорей жениться. С такой бешеной кровью, если не женится, только хуже будет, — сказала как-то тетка Хоакину.

Вскоре отец явился за сыном, чтобы снова взять его домой.

— Вот что, Хоакин. Мария будет твоей новой матерью. Нам с тобой обязательно нужен уход и женская ласка.

Несколько дней спустя после свадьбы мачеха позвала к себе Хоакина. Это была еще молодая, с живым темпераментом женщина. Матиас работал в ночную смену, и его не было дома. Мачеха лежала в постели.

В жизни бывают обстоятельства, когда мужчина может плакать не стыдясь. Мария, видя усилия Хоакина сдержать слезы, спрыгнула с кровати.

— Не принимай все так близко к сердцу. Мы с тобой поладим, станем настоящими друзьями.

Хоакин ничего не ответил, молча смотря на мачеху. На ней была очень короткая ночная рубашка, едва прикрывавшая бедра.

— Дорогой мой, — говорила мачеха. — Я уверена, что мы втроем прекрасно поладим.

— Отец мог бы и подождать немного.

— Да ты не горюй, не принимай все так близко к сердцу. У всех помирают матери, уж такова жизнь.

Мария с первых же дней всячески старалась привлечь к себе юношу. Но, несмотря на ее старания, мир и спокойствие в доме царили недолго. Матиас принадлежал к той породе людей, которым все быстро приедается, особенно женщины. У него вечно были какие-то любовные интрижки. Про потасовки Марии с мужем знала вся улица. И кумушки на все лады судачили об этих баталиях.

Позже, когда война кончилась, жизнь в семье стала еще хуже. Мария запила. Сначала она приносила вино домой и, напившись в одиночестве, заваливалась спать, чтобы ни о чем не думать. Однако со временем она взяла привычку, возвращаясь домой из магазинов, заглядывать в таверну Иларио и пропускать там стаканчик-другой.

Матиас продолжал сидеть без работы. Был он мрачнее тучи. Казалось, постарел лет на десять. Каждое утро отправлялся он в трамвайную компанию узнать, как дела с его реабилитацией. И каждое утро возвращался домой ни с чем.

— Могла бы сходить к этому своему дружку с телефонной станции: может, куда порекомендует или хоть денег даст взаймы.

Мария отказывалась, но всякий раз с меньшей настойчивостью. Тогда Матиас набрасывался на нее с оскорблениями и бранью.

Хоакину, который несколько раз присутствовал при потасовках отца с мачехой, история эта представлялась грязной и отвратительной.