Майкл Муркок - Лондон, любовь моя

Эмма Кроук мило пела да нехило залетела

Привыкший к тому, что его предупреждения игнорируются, Джозеф Кисс приподнимает панаму и с дружелюбным достоинством удаляется из палатки, проходит через металлические заграждения и движется на звуки каллиопы. Люси Дайамондз догоняет его и хватает за руку своей маленькой ручкой, точно ребенок. Он очень этим доволен. Он скучает по собственным детям, у которых сейчас свой уличный театрик в Амстердаме, этой мекке хиппи, ставшей символом наступления новой эры.

— Я подумала, что лучше буду держаться за вас. — С ним Люси чувствует себя в безопасности. — Я очень интересуюсь Лондоном, летающими тарелками и вообще всем.

Чувствуя, что малышка нервничает, Джозеф Кисс тем не менее польщен ее любопытством.

— Я иду на ярмарку. Ты любишь ярмарки?

— Некоторые люблю. Мне нравятся некоторые вещи. — В ее голосе чувствуется осмотрительность, но в то же время она почти скачет от возбуждения.

— Сколько тебе лет? — Он знает ответ, но ему интересно, что же она ответит. — Где ты жила, пока не приехала в Лондон? Ничего, что я спрашиваю? Надо же мне что-то знать о человеке, с которым иду кататься на карусели.

— Мне семнадцать. — Это, вероятно, неправда. — Я родилась в Беркемстеде и приехала в Лондон этой весной. Я живу в Ноттинг-Хилле и там же встретила Дэвида. Нас там много на Пауиз-Сквер, в районе муниципальной застройки. Там хорошо. Дэвид живет неподалеку оттуда, в Колвилль-Террас. Мы ходим в «Финчиз». Вы знаете это место?

— Я очень хорошо знаю тамошний народ. Там шприцы хрустят под ногами! — Он превращает это в шутку, считая неуместным читать ей наставления, предупреждать ее, говорить о том, что ее ждет, хотя и испытывает отцовское желание уберечь ее. Он уверен, что при наличии такого большого числа юных мужчин с эксплуататорскими наклонностями молодые женщины оказываются жертвами богемных заблуждений, — И мне не нравится тамошнее обслуживание. Я предпочитаю «Хеннекиз», это чуть выше.

— Я тоже, — сказала Люси, пожимая его руку. — Но большинство из нас ходят в «Финчиз».

Кругом толпы юнцов. Многие лежат на вязаных одеялах, пледах, афганских тряпках, спят под солнцем, яркие и надменные, как павлины, остающиеся непременным атрибутом этого парка.

— Этот парк, как и Кью, был когда-то частным ботаническим садом. — Мистер Кисс останавливается у куста бугенвиллеи. — Лорд Холланд был великим покровителем искусства. Его семейство было очень, очень приличным. Несправедливо, что именно их семейному гнезду войной был нанесен самый большой урон. Здесь был жуткий пожар. Уцелели лишь маленькая часть дома, куски стены и оранжерея. Библиотека погибла. Аддисон бывал здесь в гостях. Аддисон-роуд названа в его честь.

— Поэт?

— Литератор, сатирик, политический журналист, весьма значительная персона. В наши дни мало кто обладает такими качествами. Гнев сегодня находит далеко не изощренное выражение. Возможно, это объясняется тем, что писателю сегодня ничто не угрожает. А вспомните бедного Локка, вынужденного либо жить в Голландии, либо лишиться головы! Аддисону было чем рисковать, и поэтому он писал с большей остротой и жесткостью. Точно не помню, но, кажется, он снимал здесь сторожку у ворот. Здесь их было две. В них попала бомба. Вся эта территория после войны представляла собой сплошное месиво, Люси. Ты бы ее не узнала. Только самые крепкие из кустов и деревьев не оказались разорваны в клочья, не были погребены под обломками. Но сегодня это опять самый прелестный парк в Лондоне. Он засажен дикими деревьями, и ожидать от него можно чего угодно!

— Да, здесь очень мило, на мой взгляд. Я люблю птиц. И цветы. — Она говорит это так, будто беседует с создателем парка.

— Но наверняка в Беркемстеде вы видали и получше?

— О нет!

нацисты преподали нам урок того что люди ценящие искусство могут быть способны на любые зверства сейчас осталась только Варди она замужем за Пиртлем в пабе расстрелял всю обойму по сигнализации и она трезвонила все выходные дом конечно так себе но ему уже сотни лет они играли в шахматы мне позвонили из Калифорнии сказали что умерла бабушка она никогда меня особо не любила смажь и засади по самые помидоры я сказал скоро запоет как миленький

И вот они подходят к главной лужайке, шумной и многолюдной ярмарочной площади с ее полосатыми тентами, кокосовым боулингом, каруселями, одноместными самолетиками и киосками. Все доходы от ярмарки идут на благотворительные цели, и именно поэтому Пирсу Суинберну и его друзьям дали разрешение провести свое мероприятие в этом парке.