Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Она с любопытством наклонилась посмотреть, что с ними сделано. Поэтому он прервал разгрузку и показал ей.

— Ты их испортишь, — сказала она.

— Нет, — сказал он.

Теперь она лучше владела собой. Скрестив руки, глубоко вздохнула и произнесла тихим и напряженным голосом:

— Я наняла тебя, чтобы ты занимался закупками.

Это может означать что угодно, сообразил Брюс.

— Верно, — сказал он. — А когда нанимаешь кого–то что–то делать, то практичнее всего оставить его в покое и позволить выполнять свою работу. То же самое тебе скажут в любой большой деловой организации.

Она смотрела на него с выражением, которое он никак не мог истолковать.

— Именно так президент Эйзенхауэр действовал в Европе, — сказал он.

Чуть позже Сьюзан сказала:

— Может, тебе лучше оставить одну из этих машинок в качестве модели?

— У меня все записано, — ответил он, раскладывая перед ней свои заметки. — Видишь?

— Все равно, оставь одну как образец, — сказала Сьюзан.

— Нам придется подумать о каком–нибудь контракте про повременную оплату, — сказал он.

— Да ну? — пробормотала она таким тоном, который можно было счесть саркастическим. Но он не слишком хорошо ее расслышал, чтобы в точности разобрать.

Пока она стояла скрестив руки и наблюдая за ним, он закончил разгрузку. Никто из них ничего не сказал. Но он, занимаясь своим делом, подумал: она должна признать, что это именно то, для чего она меня наняла. Это моя работа. Я — тот, кто принимает решения.

В тот вечер он работал допоздна, в одиночку переделывая машинки в офисе. Закончил пару, а потом, когда устал, выключил свет и поехал через весь город домой. Сьюзан, конечно, уже легла. Как приятно вернуться домой, подумал он, принимая душ в знакомой ванной. Надев чистую пижаму, он забрался в постель рядом с ней.

На следующее утро он долго спал. Проснувшись, обнаружил, что она уже встала, оделась, поела и ушла. Некоторое время он лежал на спине в постели, наслаждаясь покоем. Потом тоже поднялся. Неторопливо позавтракал, побрился, надел чистую хлопчатобумажную рубашку в полоску, слаксы, повязал галстук, а потом, упиваясь чувством обладания домом, стал бродить по нему, переходя из комнаты в комнату.

Из окна гостиной был виден двор. Трава и розовые кусты. Свернутый садовый шланг.

Чудный вид, подумал он. Простирается много дальше улицы. Мимо с грохотом проехал молочный фургон; он увидел, как тот остановился и из него выскочил водитель. Глядя на молочника, спешащего по длинному пролету бетонных ступенек, он испытывал некое удовлетворение. Приятно видеть, что кто–то еще торопится, решил он. Наблюдать работу мира. У каждого человека имеется своя ниша, и должен сказать, что я не особо разочарован своей собственной.

Конец долгого путешествия, подумал он. Чертовски трудной езды.

Надев пиджак, он вышел из дома, прошел к своей машине, сел в нее и завел двигатель.

Вскоре он ехал по улице в сторону офиса.

У бордюра напротив офиса «Копировальных услуг» был припаркован желтый пикап с опущенным задним бортом. А этот грузовичок мне знаком, подумал он, приближаясь. Въехал в парковочный закуток, остановился и выключил двигатель. Сидя в машине, стал наблюдать за пикапом.

Входная дверь офиса был открыта и подперта кирпичом. Мгновением позже появился парень в рубашке и брюках цвета хаки, толкая перед собой тачку. На нее были погружены коробки. Парень, умело маневрируя тачкой, подкатил ее к заднему борту пикапа, после чего переставил коробки в кузов. Весело спрыгнув наземь, покатил пустую тачку обратно в офис и скрылся из виду.

Я его знаю, подумал Брюс.

Сукин сын, подумал он, да он же из Бюро потребительских закупок, а грузовичок тоже принадлежит им. Он забирает машинки. Грузит их в пикап, пока я сплю себе дома.

Распахнув дверцу, он выпрыгнул из машины и бросился по тротуару к пикапу.

— Эй, — сказал он, задыхаясь. — Какого черта тут творится?

Парень, снова появившись на пороге офиса с грузом коробок, глянул на Брюса и узнал его.

— Привет, — немного смущенно сказал он. — Ну–ка, ну–ка — ты ведь раньше работал в БПЗ? Погоди, вспомню, как тебя зовут.

Он опустил тачку на подпорки и напряженно вспоминал, постукивая себя по лбу. У него, примерно семнадцатилетнего, была короткая стрижка, полные щеки и большие мускулистые руки.

— Она внутри? — спросил Брюс.

— Ты имеешь в виду миссис Стивенс? — сказал парень и тут же взмахнул рукой. — Так вот ты кто! Брюс Стивенс.