Кристофер Мур - Агнец

Джошуа смотрел, слушал и учился. Иоанн истово верил в Джоша и его предназначение — то есть насколько вообще способен был его понять. Но все равно Креститель меня тревожил: слишком пристальное внимание Ирода Антипы он привлекал. Ирод женился на жене брата своего Филиппа Иродиаде, причем на развод эта баба положила с прибором, а еврейский Закон такого не одобрял. Более суровые уложения ессеев считали подобное непотребство и вовсе неприемлемым, поэтому Иоанн находил в Иродовой семейной жизни бездну материала для своей любимой темы «блядства». Я уже замечал, как на проповедях по периметру толпы тусуются солдаты личной гвардии Ирода.

Однажды вечером я полез на рожон. Креститель вернулся из пустыни в приступе евангельской ярости и кинулся на меня, Джоша, Варфоломея и еще одного, новенького парня — мы сидели вокруг костра и жевали акриды.

— Блядь! — заорал Иоанн своим фирменным голосом «гром Илии», потрясая пальцем под носом у Варфа.

— Ага, Иоанн, Варфоломей только и делает, что кувыркается, — сказал я, проповедуя свое евангелие сарказма.

— Почти, — подтвердил Варф.

— Я имел в виду людей, Варф.

— Ой, извини. Ладно, проехали.

Иоанн резко развернулся к новенькому парню, но тот задрал лапки:

— Я новенький.

Получив такую отповедь, Иоанн оборотился к Джошу.

— Целибат, — быстро ответил тот. — Всегда был, всегда будет. Хотя мне это и не очень по нутру.

И наконец Иоанн повернулся ко мне:

— Блядь!

— Иоанн, я очистился — ты меня сегодня крестил уже шесть раз. — Джошуа ткнул меня локтем под ребра. — Чего? Жарко ж было. Суть не в этом. Сегодня в толпе я насчитал полсотни солдат, поэтому давайте-ка не будем пока о блядях. За тобой народ идет, в конце концов. Ты б лучше перетолковал эту свою аскезу про «нет браку, нет сексу и нет оттягу».

— А также про питание акридами с медом и проживание в яме, — прибавил новенький.

— Тут он ничем не отличается от Мельхиора и Гас-пара, — сказал Джошуа. — Они тоже аскеты.

— Мельхиор с Гаспаром не бегают и не обзывают губернатора провинции блядью перед огромными толпами. Есть разница, и она Иоанна доконает.

— Я очистился от скверны и не боюсь, — сказал Иоанн, усаживаясь к костру. Запал его немного поугас.

— Да? А от вины ты очистился? Потому что когда за тобой придут римляне, на твоих руках окажется кровь тысяч людей. На тот случай, если ты не заметил: убивают не только вожаков. Вдоль дороги в Иерусалим — тысячи крестов, на которых умерли зилоты, и далеко не все они были вождями.

— Я не боюсь. — Иоанн опустил голову. Власы его упали в миску с медом. — Ирод с Иродиадой — бляди. Ирод — чуть ли не царь еврейский, и он — блядь.

Джошуа отвел волосы троюродного брата со лба и сжал плечо этого неистового человека.

— Раз так, значит, так тому и быть. Как предсказывал ангел, ты рожден проповедовать истину.

Я встал и швырнул свою саранчу в огонь. Джоша с Иоанном обдало искрами.

— Я встречал в жизни всего двух людей, о чьем рождении вострубили ангелы, и три четверти этих двоих — полоумные.

И я зашагал к своей яме.

— Аминь, — сказал мне в спину новенький.

Той ночью, когда я уже засыпал, в соседней яме заворочался Джошуа. Точно его разбудил клоп в скатке или какая-то мысль.

— Эй, — сказал он.

— Чего? — ответил я.

— Я тут посчитал. Три четверти от двух — это…

— Полтора, — донесся голос новенького: он поселился в яме по другую сторону от Джоша. — Либо Иоанн совсем полоумный, а ты наполовину, либо вы оба с ним полоумные на три четверти каждый, либо… ну, в общем, пропорция постоянная, могу график начертить.

— Так ты это к чему?

— Да ни к чему, — ответил новенький. — Я новенький.

На следующее утро Джошуа выпрыгнул из своей ямы, стряхнул скорпионов и после долгой утренней струи пнул мне в квартиру пару комочков грязи, чтобы я тоже восстал ото сна.

— Ну все, — сказал он. — Спускайся к реке, я заставлю Иоанна сегодня меня покрестить.

— И что изменится по сравнению со вчера и каким образом?

— Увидишь. У меня предчувствие. И мы пошли к реке.

Новенький выкарабкался из ямы, как степная собачка, и осмотрелся. Он был высок, этот новенький, и утреннее солнце переливалось на его лысом черепе. Парень заметил цветы, распустившиеся там, куда Джошуа только что облегчился. Полдюжины пышных ярких чашечек торчали посреди мертвеишего на всей планете пейзажа.

— Эй, а вчера они тут были?

— Так всегда происходит, — ответил я. — Мы об этом даже не говорим.