Дмитрий Руденко - Станция Университет

Так «Коммерсантъ» остался без меня, а я — без «Коммерсанта», но 7 сентября 1992 года я был первым в очереди за «нулевым» номером «Коммерсантъ-Daily» — было интересно. В номере сразу же объяснялось, что ежедневная газета печатается для «new Russians». A «new Russians» — это формирующаяся элита российского общества с новым менталитетом и стилем жизни; это — «опережающая группа», первая достигшая «параметров и норм поведения, в направлении которых развивается общество в целом». «Коммерсантъ» был излишне оптимистичен. «New Russians» быстро «обрусели», превратившись в «новых русских», которыми стали называть отнюдь не элиту, а наглых дельцов-нуворишей и размножающихся с бешеной скоростью бандитов.

Пока я продавал «Морскую пену», Остапишин улучшал свой английский в Америке. По просьбе Сашиного папы, Станислава Владимировича, за Александра взялся не кто-нибудь, а сам президент «Ротари клуба», 80-летний старик Курт Вайсхаупт, богатейший оптовый торговец почтовыми марками и известный филантроп. Да что он! Сам независимый кандидат в президенты США на выборах 1992 года Росс Перо, друг Курта, принял участие в судьбе моего друга. Это был тот самый знаменитый Росс Перо, решивший исход президентских выборов в Америке. Именно он отобрал голоса у Джорджа Буша-старшего и принес победу Биллу Клинтону. Как он помог Саше, мне выяснить не удалось, но в рассказах моего друга он мелькал часто.

Мистер Вайсхаупт лично подкатил в аэропорт JFK на «Мерседесе»-родстере [69] Родстер (roadster) — тип кузова спортивного автомобиля, открытый либо со съемной крышей. и, крепко обняв Сашу своими влиятельными руками, перенес его в шикарный ресторан на Манхэттене, куда случайным людям вход был заказан. Притомленные устрицы, хрупкие бургундские эскарго [70] Улитки (фр.). , упругие морские гребешки, пышные взбитые кнели из крокодилового мяса и даже жареный дикий голубь… Надо ли что-либо добавлять?

После ужина Сашу ждал просторный номер пятизвездочного «Шератона», где мой друг, насладившись видом из окна, быстро и крепко заснул, переполненный яркими впечатлениями. Через несколько дней Александр, параболой обогнув Северную Америку, оказался в городе Фресно, в центре солнечной, богатой вином, золотом и национальными парками Калифорнии. Там — в Международном языковом центре — его ждал курс American English [71] Американский английский. . Но, как известно, выразительнее любого иностранного языка язык любви. Экзотическая, элегантная, стройная, красивая, двадцатидвухлетняя, но уже замужняя, на два года старше Саши, тайка Пуи училась в том же центре. Ее богатые, знатные родители жили в дивном тайском дворце, по роскошному саду которого разгуливали два белых слона. А муж был сыном Верховного главнокомандующего войск Таиланда… Саша вернулся в Москву, необычайно улучшив свой английский. Правда, говорил он, как мне казалось, с легким тайским акцентом.

В Америке Остапишин изменился. Внешне! Вблизи он был, конечно, тот же привычный Саша. А вот отойдешь метров на десять — уже не Саша, а Том Круз какой-то: светлые джинсы Gap, голубая, в белую широкую клетку, рубашка, кроссовки Nike, черные очки Rayban и — основной элемент наряда — коричневая пятисотдолларовая, с разноцветными шевронами, куртка американского военного летчика из фильма Top Gun. Прибавить черную «пятерку» «Жигули», которую Саше отдали родители, и вот — готовый образ: симпатичный, открытый, доброжелательный, модный, обеспеченный. Он постоянно напевал свою любимую песню про стюардессу Жанну, которая была «обожаема и желанна», а девушки висли на нем гроздьями. Звонкие, свежие, свободные, хрумкие, как малосольные огурчики, готовые утонуть в море любви. Их было много, очень много. Вскользь упомяну лишь стройную легкоатлетку Машку, блондинку из института физкультуры, специалистку по тройному прыжку, своими физическими данными молниеносно потеснившую Пуи в личном зачете, превратив ее хоть и в светлое, но далекое воспоминание.

Осенью запустили приватизацию. Смысл ее Ельцин разъяснил еще летом: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас… Ваучер — это для каждого из нас билет в мир свободной экономики».

Апологетами приватизации были Гайдар и его помощник Чубайс, а сама она свелась к следующему. Каждому россиянину с 1 октября 1992 года в отделениях Сбербанка начали раздавать государственную собственность. Раздавали ее в виде розово-зеле-ной бумажки — ваучера — номиналом 10 тысяч рублей, по одному ваучеру на гражданина. Ваучеры были действительны чуть больше года [72] Правительство оценило стоимость всех государственных (частных не было) активов России примерно в 4 триллиона рублей. Около трети этих активов, на сумму примерно 1,3 триллиона рублей, решили приватизировать. Эту сумму разделили на численность населения — 150 миллионов человек — и, округлив результаты деления, получили, что на каждого гражданина России приходится собственности на 10 тысяч рублей. Чтобы получить ваучер, надо было заплатить 25 рублей, что смущало и отпугивало. Срок годности ваучера истекал 31 декабря 1993 года. Потом, правда, слишком короткую жизнь ценной бумаги продлили еще на полгода. . С ваучерами в руках мы превращались в инвесторов и, предполагалось, должны были обменять их на акции самых настоящих предприятий. Может, конечно, затея и была стоящей, но, как писал Шекспир, «природе не хватает вещества, чтобы с мечтой соперничать». Начать с того, что нам ничего про приватизацию не разъяснили! Поэтому москвичи, привыкшие вставать в любую очередь, особенно если речь шла о чем-то бесплатном, за ваучерами не побежали. В первые дни в сберкассах было вообще пусто.