Кобо Абэ - Тайное свидание

С холма, где находятся развалины старого здания клиники, я только что осмотрел место, отведенное для праздника. Людей стало немного больше, и все по-прежнему слонялись без дела. Но что-то все же происходило: в лотках на обочине дороги, шедшей вдоль парка, готовясь к открытию, зажигали переносные печки. Я поел на скорую руку хлеба, пропитанного соусом кари, запив его яблочным соком. Чтобы девочка перестала укорачиваться, я положил ее на кресло-каталку, откинув спинку, и начал массировать ей позвоночник, но вскоре массаж пришлось прекратить, так как она стала выказывать признаки возбуждения. Вставил ей в ухо наушник, подключенный к радиоприемнику, чувствительность которого повысилась благодаря тому, что вентиляционную трубу я использовал как наружную антенну; девочка задремала.

Может, попытаться продолжить записки?

Я не собираюсь оправдываться и потому не буду приводить правдоподобных доводов, объясняющих противоречивость моих действий: скрываясь от всех с девочкой из восьмой палаты, я одновременно пытаюсь выяснить, где находится моя жена. Придумать правдоподобные объяснения не смог бы никто. У каждого будут все основания осуждать мое двуличие, издеваться надо мной — это несомненно.

Но не нужно забывать — я только вчера узнал, что моя жена, возможно, причастна к похищению пилюль. Прежде всего именно вероломству жеребца, делавшего вид, будто ему ничего не известно, нет никаких оправданий. Хотя бы во имя мщения, я не должен возвращать ему девочку из восьмой палаты. Первым долгом сегодня утром я позвонил в управление охраны и приказал самым тщательным образом собрать всю информацию о похищении пилюль. (В действенности моих приказов я смог убедиться вчера ночью.) После этого я каждый час регулярно выхожу к дороге и по телефону-автомату принимаю донесения. Увы, до сих пор ни одного обнадеживающего донесения не поступило.

Неужели секретарша, эта подлая женщина, чинит препятствия? Что, если и убийство моего предшественника диктовалось не столько любезностью по отношению к заместителю директора, пожелавшему заменить им дежурного врача, сколько решением секретарши заткнуть рот бывшему главному охраннику, который сумел кое-что выведать о похищении пилюль? Нужно быть настороже, не то она и со мной расправится. Да уж, она предпочтет не выпустить меня живым из рук, а навеки оставить здесь мертвецом.

Каждый раз, выходя наружу, я обогащался слухами. Возможно, сам белый халат главного охранника с тремя черными нашивками обладал какой-то магической силой — во всяком случае, я не встретил ни одного человека, который не согласился бы оказать мне содействие. Врачи, медсестры, служащие клиники и больные — все охотно снабжали меня информацией. Но сообщения их были явным вымыслом. Я выслушивал либо общие рассуждения о воровстве, либо предположения о новых преступлениях, связанных с употреблением пилюль, — на основе такой информации невозможно было приступить к каким-либо действиям или хотя бы наметить их. Если исключить наличие у них злого умысла, подобное поведение можно объяснить и так: они считали немыслимым ответить «не знаю» на вопрос, исходящий от самого главного охранника. Похоже, похитители пилюль сделали свое дело в полнейшей тайне.

Но, невзирая на всю таинственность, поимка их — лишь вопрос времени. Как только начнется праздник — похитители обречены. К задуманному представлению необходимо подготовиться — значит, волей-неволей им придется раскрыться. Как и каждый год, ровно в пять часов вечера заместитель директора клиники перережет ленточку и начнут бить в барабан, созывая участников празднества. А через час или два я неизбежно встречусь с похитителями. Встреча эта приближается с каждой минутой. Ибо никому не дано замедлить течение времени.

Я с детства не люблю праздников. Меня на любых торжествах охватывали дурные предчувствия. Я был убежден, что с какого-то другого праздника, происходящего где-то вдали, за мной следят страшные чудовища.

Все произошло (сейчас вспомню: да, так и есть) на другое утро после назначения меня главным охранником. Мне была отвратительна мысль, что, молчаливо одобряя смерть моего предшественника, я становлюсь сообщником убийц, и потому я собирался сообщить заместителю директора о том, чему был свидетелем, и выяснить у него, кто же несет ответственность за содеянное. Но он в главном корпусе клиники не показывался, и я решил встретиться с ним в отделении хрящевой хирургии.