Ирвин Уоллес - Слово

Доктор Дейчхардт направлялся к трибуне, задрапированной атласом и украшенной вышитым на материи крестом.

Он громко прочел полное, подробное объявление об открытии Евангелия от Иакова и отчет Петрония о судилище, после чего кратко изложил содержание этих документов и представил собравшимся экземпляр Международного Нового Завета, который был официально опубликован к этому историческому дню.

Ренделл почувствовал руку на своем плече. Это был Лефевр, который принес для него билеты.

— Не потеряйте их, — предупредил он Ренделла, — иначе снова попадете в камеру. — Он сунул билеты Ренделлу в карман пиджака, после чего отошел к своему коллеге. — Горен, — прошептал он ему, — у нас еще минут пятнадцать, прежде мы посадим его на самолет. Давай посмотрим, не найдется ли где местечко, чтобы посидеть в фойе.

Пару минут спустя, поднявшись в фойе третьего этажа с его коктейль-барами, сейчас переполненное людьми, прикованными к мерцающим телевизионным экранам, Ренделл не мог скрыть изумления. Никогда еще не мог он представить себе подобной сцены. Зрители сидели не только за столами или же, скрестив ноги, пристроились на полу, заполняя все проходы между столами, но и стояли, собравшись в огромные группы, отдавая все свое внимание изображению на десятке телеэкранов.

Но здесь же происходило и кое-что иное. Многие зрители, скорее всего, большинство из них, вели себя так, словно были пилигримами, ставшие свидетелями чуда в Лурде. Кто-то молился про себя, другие молились вслух, в то время как оставшиеся тихим голосом повторяли слова из телеприемников. Кто-то плакал, некоторые качались вперед и назад, а в дальнем углу вообще была суматоха. Неопределенной национальности женщина билась в конвульсиях, и теперь ей пытались помочь.

Нигде не было ни единого местечка, чтобы присесть, но управляющий словно из воздуха наколдовал откуда-то столик и три стула. Для полиции, напомнил себе Ренделл, местечко найдется всегда.

Неуклюже он пристроился рядом со своим сиамским близнецом, Гореном, потом поглядел по всему помещению, размышляя при этом, не увидал ли кто-нибудь из собравшихся наручников на нем. Только, судя по всему, до него никому не было дела, все смотрели на экраны.

Ренделл и сам поглядел в сторону ближайшего телевизора, и тут же до него дошла сила побуждений той эмоциональной реакции, что охватила всех посетителей фойе.

Весь экран заполнила аскетичная фигура домине Мартина де Фроома. С эстрады в королевском дворце, со страниц раскрытого перед ним Международного Нового Завета он громко читал по-французски (в то время как батальон переводчиков обеспечивал мгновенный перевод на другие языки для зрителей всего мира) Евангелие от Иакова во всей его полноте. Его звучный голос, цитирующий Слово, заполнил все фойе, как будто бы это был голос самого Господа, и этот голос сейчас заглушил даже молитвы и плач.

Откуда-то издалека металлический голос объявил о вылете трансатлантического рейса, и Лефевр, затушив окурок в перепльнице, кивнул Ренделлу:

— Пора.

По дороге к терминалу с каждой стороны настырливые звуки из телеприемников и транзисторных приемников окружали Ренделла и идущих рядом с ним полицейских.

Вышедшие из накопителя пассажиры потоком заполняли громадный реактивный самолет. В то время, как Горен отвел Ренделла в сторону, Лефевр начал дебаты с агентом, занимавшимся отправкой пассажиров. Потом он вернулся и объяснил:

— Мсье Ренделл, у нас имеются инструкции, говорящие о том, что вы пройдете в самолет в самую последнюю очередь. Это займет буквально несколько минут.

Ренделл кивнул ему и поглядел налево. Даже здесь, у самого накопителя, тоже работали портативные телевизоры, точно так же, как и везде окруженные толпой, большую часть которой составляли пассажиры, которые приостанавливались хотя бы на минутку, перед тем как пройти на борт самолета. Ренделл тоже попытался ухватить мелькавшие на экранах сцены.

Это были краткие интервью с ведущими государственными лидерами, каждый из которых выступал с кратким поздравлением всему человечеству в связи с обретением чуда Возвращения Иисуса Христа. Здесь был папа римский, выступающий с балкона храма святого Петра в Ватикане, президент Франции, снятый во внутреннем дворе Елисейского дворца, вся королевская семья в Букингемском дворце и президент Соединенных Штатов Америки в своем Овальном кабинете Белого Дома; а комментаторы объявляли выступления президентов и премьеров из Бонна, Рима, Бухареста, Белграда, Мехико Сити, Бразилии, Буэнос Айреса, Токио, Мельбурна и Кейптауна.