Александр Кабаков - Очень сильный пол (сборник)

– То праца, – буркнул Журавский, взял паспорт и вышел.

– А вы, Анджей, – продолжал хозяин, – сделайте вот что…

– Слухам пана, – сказал как бы Плотников и подошел на шаг.

– Вот что… Вы купите билет в Париж на завтра. Ну конечно, первый класс, сами там разберетесь… На не самый ранний рейс. А прямо с утра любым способом узнайте вот что: в каком отеле будут жить участники открывающейся завтра в Париже встречи Ассоциации Гуманитарных Исследователей… Правильно? Да, Ассоциации. И в этом же отеле или, в крайнем случае, поблизости закажите нашему гостю номер. Да! Билет, конечно, тоже на его имя, паспорт возьмете у Мирека. Все.

– Моге запытаць пана? – спросил польский Плотников. Хозяин кивнул. Поляк-Плотников улыбнулся, достал трубку, не раскуривая, сунул ее в зубы, почмокал…

И вдруг глянул на гостя резко:

– Чи ест пан задоволенный вшистким тераз? Мы в гувне, пан не в бялом, так з бялым седзи…

Хозяин молчал, смотрел с интересом, Плотников ждал, дама привстала и сама налила себе вина, глотнула…

– Как вам сказать, Федор Владимирович… – Он закурил, встал, оказался со старым негодяем лицом к лицу. – Если честно… В свое время вы были отличным мужиком, я и сам вас любил. А теперь… Вы мне безразличны, вы все. У меня своя жизнь, и завтра я к ней вернусь. А вы свою напоследок изгадили. Это грустно, и совсем я не радуюсь, радоваться тут нечему. Надеюсь только, что вам не удастся изгадить и общую нашу жизнь, может, люди спохватятся… И зачем вы в поляки подались? Это народ твердый, их вам не обдурить. Да, надеюсь, и нас тоже.

– Все, совершенно все сходится, – сказала дама и, встав, поцеловала его…

Утром хозяин открыл гараж и сам вывел оттуда синий Jaguar-sovereign. В десять они уже медленно плыли по дороге к аэропорту… В зале было абсолютно пусто, они присели к стойке выпить кофе. Дама попросила чаю – это наделало переполох…

– Паспорт у вас в кармане, билет тоже, – сказал хозяин. – Номер в отеле «Меридиан» заказан, и, если все так, как сказал этот мошенник Анджей, вы будете с нею на одном этаже… О собаке не волнуйтесь: она, – усмехнулся в сторону дамы, – сама следит, такса ваша в порядке, даст бог – свидитесь… Теперь вот еще что: деньги…

Он протестующе замотал головой.

– Да не перебивайте же меня! – остановил его хозяин. – В конце концов, я старше… Значит, деньги вашему Антонио – за билет до Барселоны и прочие мелочи – я послал. С Яном сложнее… Так получилось, что мне неизвестна его фамилия, это со мною в последнее время бывает, возраст… Но еще хуже, что неизвестен и его адрес… Паспорт вы посеяли. Что будем делать?

– Я могу сказать, в каком баре он сидит по вечерам чаще всего, там встречается вся их элита… – начал он, хозяин перебил:

– А, знаю, знаю. Ну и чудесно. Мы давно собирались в этот сумрачный город, походить по Христиании, повидать осевших там друзей… Я сам верну ему ваш долг.

– Но… – снова начал он, однако хозяин опять не дал ему продолжать:

– Вы все еще ничего не поняли? Меня считаете Князем тьмы, романным героем, а даму небось воображаете передвигающейся на метле? Ох, начитались вы все известных книг… Ну хорошо, допустим – я оттуда. И что? Вы удовлетворяетесь таким объяснением?.. А на самом деле суть вот в чем: время – оно, должен вам сообщить, весьма и весьма запутанная вещь. И уж если мы, бедолаги и мученики, в него попали, то не след рассчитывать на плавное скольжение, время – это вам, голубчик мой, не уан вэй роад, как на нынешнем англизированном волапюке выражаются. Вполне оно может закрутить, и двинетесь вы по собственному следу… Впрочем… Ладно… У вас ее фотография есть?

– Конечно. – Он достал бумажник, вытащил уже немного помятую цветную фотографию. – Вот…

На фотографии она смеялась.

– Теперь посмотрите на эту красавицу, – сказал хозяин и тяжело положил руку на загорелое плечо своей дамы. Дама была сегодня в очень открытой блузке, и оказалось, что еще вполне могла себе это позволить. Выглядела тем не менее грустной…

– Посмотрите внимательней, – настаивал хозяин. – Ну, все поняли? Нет? Тогда идемте со мной.

Они встали с высоких табуреток, хозяин потащил его за собой. Зеркало во всю стену над умывальниками отразило двоих мужчин.

– Ну, – сказал хозяин, – наконец сообразили? Так что эти деньги – не подарок, скорее наследство… И даже не совсем понятно, чье и кому…

Два лица, будто негатив и позитив одного снимка, положенные рядом, смотрели из зеркала…

Когда самолет, круто задирая нос, пошел вверх, он прижался к иллюминатору, и ему показалось, что он видит пару в белом. Они шли, две сплющенные фигурки, а земля, по которой они ступали, отсюда, освещенная ярким солнцем, казалась красной.