Александр Кабаков - Зона обстрела (сборник)

Увы, случайно встречу видит еще и свидетельница, и дальше начинается. Ее держат взаперти на даче, друзья ее любовника – нет, кажется, отца – начинают настоящую войну, чтобы ее освободить… И так далее. Уже рассказывал.

Или, предположим, некая дама преследует бывшего любовника. А его жена, естественно, хочет это преследование прекратить и просит меня что-нибудь сделать, чтобы дама успокоилась. Но мне это дело не нравится: преследовательница – существо несимпатичное и ведет себя отвратительно, однако из этого еще не следует, что я должен переломать ей ноги или изуродовать лицо. Я отказываюсь от такой работы и, хотя знаю людей, которые за это могут взяться, не называю их заказчице. К сожалению, она находит их сама. Они успевают несколько раз довольно сильно ударить бедную бабу, так глупо и неудачно влезшую в чужую налаженную жизнь, прежде чем я добегаю до них от подъезда… Тоже знаете.

А однажды меня разыскал некий господин, у которого возникли сложности столь существенные, что он был вынужден немедленно умереть. Вот о помощи в организации его внезапной смерти он и просил. Естественно, такая работа потребовала множества вещей: брошенного на перилах моста пальто с документами и запиской, нового паспорта, сопровождения в другой город… А потом работодатель отказался выплатить мне оговоренную сумму, пришлось объяснять ему, что он еще не настолько покойник, чтобы смело отказываться от обязательств. Был серьезный конфликт. Об этом я раньше вам не говорил, да и сейчас не хочу…

В общем, нечего удивляться, что такая деятельность кончилась тем, чем кончилась.

На последние деньги я купил билет, сел в ночной поезд и уехал от всей этой плывущей назад вместе с плохо освещенным перроном закончившейся моей жизни.

Ночью за окном вспыхивали синим светом и проносились яркими расплывающимися полосами прожекторы, на станциях орала громкая связь, и ползла следом за поездом зубчатая тень леса на горизонте. В купе было жарко, пахло паровозным дымом, спящими людьми и дорожной едой. Я дремал, просыпался, думал о прошлом и будущем, быстро приходя к всегдашнему заключению, что нет ни того ни другого, и снова дремал.

Положение мое было хорошо своей полной безнадежностью. Из таких обстоятельств выход находится всегда, и всегда хороший, поскольку из нижней точки можно только подняться. К тому же помогает полная свобода действий, ведь в отчаянной ситуации тебя не ограничивает ничто и ничто не пугает.

Так я и дремал, двигаясь все дальше на восток от того города, где жил с рождения и ничего не оставил, уехав.

Я проснулся от грохота дверей, как мне сначала показалось, но почти сразу же понял, что не только откатывающиеся по всему вагону двери меня разбудили. В момент моего выхода из сна ударил пистолетный выстрел, вот что было. В вагоне выстрелили из какого-то мощного оружия, маузера или большого вальтера.

Я открыл глаза. Дверной проем, за которым в коридоре сиял неестественно яркий для ночи свет и торчал черный силуэт, словно мишень в рост. Я знал, что в тех краях, через которые мне предстояло ехать, водятся опасные люди, и представлял, как они выглядят, – в городе об этом ходили слухи. Силуэт соответствовал описаниям: длинный и широкий балахон с капюшоном вроде рыбацкого плаща, в правой руке – поднятый вверх стволом пистолет, по очертаниям офицерский люгер.

Поезд стоял, за окном было тихо и темно. Значит, нас остановили на перегоне.

Вооруженный человек сделал шаг в купе и стащил одеяло с моей соседки. Женщина села и отодвинулась в угол между стенкой и окном. Обеими руками она зажала рот, из глубины ее тела раздавался тихий звук, это был не плач и даже не писк, а как бы скрип, словно что-то в ней медленно и с натугой двигалось. Может, это пряталась, забивалась вместе с нею в угол ее душа.

Вечером мы говорили с нею о жизни в городке, в котором она должна была сойти в пять утра. Рассказывала она о вещах жутковатых, но мне не было до них дела, я ехал дальше. Сейчас светящиеся стрелки моих часов, которые я положил на столик рядом с постелью, показывали четыре десять. То, что на нас напали на подъезде к этому забытому богом и законом городку, вполне подтверждало ее рассказ…

Бандит, не глядя, ткнул в мою сторону стволом – лежи и не лезь, мол, – и, резко нагнувшись, схватил женщину за распущенные волосы и потащил с постели.

Тапки, почему-то шепотом сказала она, тапочки надеть… Не замерзнешь, тоже тихо сказал человек в плаще, лето.