Катрин Панколь - Мужчина на расстоянии

Кстати, я тоже ненавижу путеводители. Я принадлежу к особой категории туристов: достопримечательности меня утомляют. Я из тех, кого трогают милые повседневности, схваченные на лету детали, какой-нибудь забавный диалектизм или золотистый картофель, апельсиновый закат, чайка, угодившая в сеть, рыночный зазывала в большом супермаркете. Не нужно далеко ездить за свежими ощущениями, строить из себя тонкого знатока, все здесь, у ваших ног, в пределах видимости, нужно только хорошенько приглядеться… Fuck the guides! [20] В гробу я видел эти путеводители! (англ.). Там все так продумано, так прилизано, что без скуки читать невозможно! Поневоле станешь человеконенавистником!

Без Ваших книг я бы совсем пропал.

Мне все понравилось, кроме Жана Лоррена, который слегка утомляет… Сплошной эфир! Сплошной эфир!

Впрочем, я сам напросился, строил из себя интеллектуала, глотающего поэзию литрами!

Кстати, прочел Литтре. Теперь я вижу, в чем отличие между беспардонным и бесцеремонным, а также дерзким, развязным, смелым, отважным, нахальным и далее… надменным, заносчивым, самовлюбленным, неотесанным, бесстыдным. Грань тонка, сколько оттенков присутствует во французском языке, сколько едва уловимых различий, позволяющих соблюсти меру! Мне симпатичны люди дерзкие и отважные, смелые и бесшабашные. Что касается надменных, заносчивых, неотесанных и развязных, то они мне нравятся меньше… Могу даже при случае угостить их смачной пощечиной, вывихнуть челюсть, швырнуть мордой в грязь.

Короче, слова вновь спасли меня от депрессии!

Что касается Вас, то Вы тоже в некотором роде идете по проторенной дорожке, в вашей жизни много человеческого тепла, много близких друзей! Вы сами выбрали свою участь и, похоже, довольны ею…

Вы продаете книги! Трудитесь на благо общества! Спасаете заблудших, исцеляете больных. Пресвятая Кей, помолитесь за меня, не дайте мне погибнуть!

А мне все хочется объявить забастовку, воздвигнуть баррикады…

Потому-то я и молчал все эти дни.

Я кипел, задыхался от ярости, жадно впитывал жабрами воздух, чтобы вконец не зачахнуть.

Все еще слабый,

Джонатан

P.S. Спасибо за «Чужой дом». Это действительно шедевр, ради таких книг и вправду стоит заделаться интеллектуалом, глотающим поэзию литрами! Немного остыну и напишу о своих впечатлениях поподробнее…

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Фекамп

1 февраля 1998.

Вот это да! Сколько в Вас злости! Успокойтесь, пожалуйста!

Я чем-то Вас обидела? Рассердила своим «книгоспасительством»?

Вы завидуете простому человеческому счастью?

Я свое счастье сделала своими руками, дорогой мсье Шилдс! Совершенно самостоятельно! И Вы еще не знаете, откуда мне пришлось подниматься, причем без помощи любящих родителей и похотливых Пигмалионов!

И я никому не позволю смеяться над своими достижениями!

Переболейте злорадством в одиночестве! Продолжим переписку, когда в Вас не будет ни ложки дегтя, ни прочих гнусных примесей.

На сем разгневанный поставщик гордо показывает Вам язык!

Джонатан Шилдс

Отель «Портовый»

Ла-Рошель [21] Торговый порт в провинции Пуату, родной город Реамюра.

5 февраля 1998.

Мадемуазель Кей, прошу Вас принять мои глубочайшие извинения!

Должно быть, я слишком много вина выпил в одиночестве. Иногда, под вечер все кажется мне беспросветным. Перед глазами на большой скорости пролетает вся предыдущая жизнь, так что поневоле хочется притормозить и вернуться на исходную позицию, все переиграть, как говорит моя нынешняя хозяйка.

А тут еще Рождество…

И «Чужой дом».

Я понимал, что эта книга меня «тряхнет», но не рассчитывал, что встряска будет настолько сильной.

У меня тоже есть своя страшная тайна, а вот исповедоваться некому!

Это меня и взбесило.

Успею ли я получить прощение прежде, чем будет слишком поздно?

Не слишком ли долго я ждал?

Вдруг я умру, так и не объяснившись?

«Сын Бакунина» тоже потряс меня. Я перечитал эту книгу сразу же как написал Вам о ней (видите, я изменяю Вашему книжному магазину с другими лавками!). Любопытно, насколько по-разному выглядит один и тот же человек в глазах окружающих, которые настроены к нему благосклонно или не вполне… В двадцать-двадцать пять лет так трудно объяснить собственное поведение, а тем более — свои отношения с другими! В этом возрасте иной раз не отличишь любовь от самолюбия!

Неужто мне всю жизнь придется расплачиваться за однажды совершенную подлость?