Стефан Кларк - Франция и французы. О чем молчат путеводители

И тем не менее от этого, по-видимому, никто не страдает. Во Франции [76]практически не слышали о вспышках сальмонеллеза, или отравлении E. coli , или о пищевых аллергиях.

Англичанка, живущая во Франции, как-то поведала мне о том, что с ней произошло, когда она съела легкую закуску со следами арахиса. Женщина начала раздуваться, у нее перехватило дыхание, и ей казалось, что она вот-вот умрет. Когда приехала «скорая» и она сообщила медикам: « Je suis allergique aux cacahuètes » («У меня аллергия на арахис»), те покатились со смеху. В их оправдание можно сказать только одно: данная фраза, с точки зрения французов, звучит очень глупо. То же самое было бы и с английскими работниками «скорой помощи», если бы им сказали: «Мой кетчуп радиоактивен».

В конце концов мою знакомую спасло лишь то, что ее матушка, будто предчувствуя беду, отыскала в медицинской энциклопедии научное название ореховой аллергии и вписала его в записную книжку [77]. Французы не способны устоять перед наукообразным названием, придающим происходящему официально-торжественный характер: произнеся магическое слово, англичанка получила спасительную инъекцию.

Ежегодно по стране прокатываются несколько эпидемий гастроэнтерита, однако французы видят в них только смену состояний. Организм заболевает, борется с вирусом и наконец побеждает. Небольшая встряска полезна для пищеварения.

Вот почему на французском побережье с небольшими рыболовными сетями гораздо чаще встречаешь взрослых, а не детей. Они собирают мелких креветок в озерцах между скал и даже на пляжах в курортной зоне, где морская вода настолько грязна, что вы вряд ли отважились бы прополоскать в ней маслины. Также они отдирают от скал двустворчатых моллюсков и все, что походит на устриц, а потом несут собранную добычу на кухню и глотают ее сырой.

Возможное пищевое отравление навсегда бы отвадило большинство из нас от морепродуктов, но французы воспринимают его как своего рода мелкую неудачу. Одна моя французская подруга, которую целую неделю тошнило после похода в Нормандии за моллюсками, удивительно философски отнеслась к тому, что с ней приключилось. «Сток нечистот находится на другой стороне мыса, поэтому мы полагали, что нам ничего не будет, – сказала она. – Мои дедушка и бабушка годами питались этими моллюсками, и их никогда не рвало». Нечистоты как профилактическое средство. Такое даже во Франции не всякому придет в голову.

С той поры как в британских и американских универсальных магазинах продавались в отдельных упаковках лишь гроздья винограда и единственными непривозными фруктами были яблоки, да и то одного сорта, причем своей чрезвычайно гладкой поверхностью они не могли не внушать беспокойства, ситуация значительно изменилась в лучшую сторону. Сейчас фермерские рынки напоминают нам, англосаксам, что продукты питания часто выращивают на земле, а не изготовляют на заводах. Впрочем, французским рынкам нет нужды называться фермерскими. Даже на самом урбанизированном парижском рынке вас не оставляет ощущение, будто вы находитесь в селе.

А все потому, что французы по-прежнему отдают предпочтение свежей, сезонной продукции. Здесь, как и в остальных странах Европы, можно посреди зимы купить искусственно выращенную испанскую клубнику, но наступает лето, и фруктовые ларьки заваливают клубникой Gariguette («гаргетт») [78]– продолговатой, розовато-красной, очень сочной и столь ароматной, что сорт, привозимый зимой, не идет с ней ни в какое сравнение.

Во Франции летний отпуск, особенно на юго-западе, приобретает ярко-оранжевую окраску – цвет мякоти шаронтонских дынь. На многих рынках появляются ларьки, торгующие исключительно ими. Чтобы узнать, поспела ли дыня, не надо сдавливать ее ладонями – достаточно понюхать снизу, по-собачьи. Спелые дыни пахнут спелой дыней (логично, не правда ли?). И если они созрели, то мякоть у них будет насыщенного темно-оранжевого цвета, а вкус такой, словно туда добавили портвейна.

Еще через несколько недель созревают фиги. Липкое и сладкое, красного цвета, содержимое зеленой фиги, чуть ли не лопающейся под напором спелой мякоти, – настоящее по виду и вкусу варенье, только естественного происхождения: другого такого фрукта, столь сочного и сладкого, в это время года не сыскать во всем Северном полушарии.

То же самое можно сказать и о темно-красном винограде сорта мускат, словно покрытом пылью и в миллион раз более мягком, нежели хрустящие, блестящие, почти прозрачные торпеды, которые обычно продают в английских супермаркетах. Его есть – все равно что пить неразбавленное вино.