Хосе Сампедро - Река, что нас несет

Мало того: один парень все еще стоял и смотрел. Бенигно сделал вид, что не замечает этого — ему не хотелось связываться с молокососом. Однако, когда он вернулся домой, Хесуса не преминула высказать ему то, что так ого пугало:

— Теперь ты понимаешь, какой вред они нам причинили?

— Оставь меня в покое, я сам знаю, что делать! Они у меня поплатятся за все! Сплавщика упрячу за решетку, а ее… А ее еще увидят здесь эти деревенские свиньи. Еще увидят, как она будет мне прислуживать и стирать в реке мои рубахи. Я им всем покажу!

— Да, не мешало бы, — не без иронии произнесла Хесуса. — Иначе никто здесь не будет тебя бояться.

Лицо Бенигно перекосилось от злобы, и он вышел из комнаты. Сестра насмешливо посмотрела ему вслед.

Тем временем Антонио и Паула шли к реке. Казалось, все миновало, но едва Паула вспоминала спальню и запах дешевых духов, заглушавших запах пота, к горлу подступала тошнота. Сейчас их окружало широкое просторное поле. Дойдя до тропы, ведущей к реке, Антонио остановился.

— Хочу поблагодарить жандармов.

— lie сболтни лишнего.

— Не волнуйся, — успокоил он ее. — Они хорошие люди. К тому же пусть видят, что мне нечего их бояться.

Вскоре подошли жандармы. Антонио заговорил с ними.

— Вы думаете, у нас на посту не знают, кто такие Руисы? — ответил тот, что помоложе. И, помолчав, добавил чуть тише, глядя на Паулу: — У меня в деревне тоже есть сестренка, такая же красивая, как эта девушка.

— Нам повезло, — сказал Антонио.

— Пока что да, — улыбнулся жандарм. — Но придется подавать рапорт. Если надумаешь уйти от сплавщиков, сообщи, куда направишься.

Они распрощались. Блюстители порядка отправились на пост, Антонио и Паула — к реке.

Отойдя немного, жандарм постарше сказал товарищу:

— Конечно, ты выше меня по званию и грамотнее. Но увидишь, нам влетит за то, что мы его не арестовали.

— Разве тут не все ясно? За что его арестовывать? Я бы на его месте через семь заборов перепрыгнул, если бы кто-нибудь из моих позвал на помощь.

— Так-то оно так. А только в нынешние времена, не знаю уж почему, бедняк, перепрыгнувший через забор богача, всегда будет виноват, а богача, который поставил забор, закон должен охранять. Подозревай всегда бедняка, и никогда не ошибешься.

— И это правосудие?

— Правосудие? — удивленно повторил за ним тот, что постарше. — Правосудие! Послушай, эго твоя первая должность? — Молодой кивнул. — А что ты делал раньше?

— У отца есть немного земли в Паленсии. А детей слишком много. В тридцать восьмом меня призвали и отправили на фронт. Когда война кончилась, я остался на сверхсрочную службу, а через пять лет перешел в жандармерию. Хотел немного подзаработать. А что?

— Да так. Мой отец был погонщиком мулов в горах Гуадикса, между Гранадой и Альмерией. Я часто ходил с ним и много повидал на своем веку. Жил на постоялых дворах, слушал бродяг и странников, скитавшихся по белому свету. Если бы судьи ходили по божьим тропам, наверное, они судили бы по справедливости. Но они ничего не знают, кроме бумаг, а в бумагах — одно вранье. Например, ты видишь самоубийцу и думаешь так-то и так, а потом читаешь освидетельствование — и все выходит иначе. Свидетель врет, это ясно, а читаешь — и будто показания даст честный человек. Сеньоры судьи не виноваты, ведь они-то выносят приговор по бумагам там, в своих кабинетах или в залах, будто в театре. Ты видел хоть раз, как идет суд?

— Нет.

— Так я тебе расскажу. Совсем как в театре. Каждый играет свою роль. А роль преступника, конечно, играет обвиняемый.

— Тогда, — усомнился молодой человек, — что же делаем мы?

— Мы? То же самое, что и все: свое дело. Одни наживают капитал; другие ведут торговлю; третьи молотят на мельнице; четвертые отбывают каторгу; пятые носят мундир. «Палачу — веревка, королю — корона», говаривал дядька моего отца. А он был контрабандистом и многому научился в тюрьме. Я всегда помню его слова, это истинная правда. Надо делать то, что ты должен, и делать хорошо. Мы носим винтовку и мундир и должны были арестовать того сплавщика, а теперь подадим рапорт, потому что должны подать. А другие напишут, потому что должны написать. А Бенигно наймет адвоката; а тот наймет свидетелей, потому что суд не может вынести приговора без адвоката и свидетелей. Их приведут в дом к Бенигно, и в той комнате на задворках будет стоять убогая кровать, а мы с тобой окажемся в дураках или нас обвинят в клевете. А как только те уйдут, туда снова поставят большую кровать, потому что всегда найдутся девки, готовые торговать собой, и все будет, как было, потому что для таких девок нужны Руисы. А когда мы все умрем, придут другие, точно такие же, и станут делать то же самое. Будь все оно проклято! Делай свое дело и увидишь, что к чему.