Хосе Сампедро - Река, что нас несет

Из глубины своего роскошного балкона, не смея распахнуть застекленных створок и выглянуть наружу, Руис, хозяин Сотондо, увидел, как Американец пересек площадь и направился к таверне, где сидели его дружки-приятели. Бандит и шлюха, наверное, уже прошмыгнули под балконом и идут теперь к реке. Как и жандармы. «Нечего сказать, хороши защитнички у представителей власти, — подумал Руис. — Они у меня еще попляшут». Брови его все больше хмурились по мере того, как он вспоминал о сплавщиках и крестьянах и смотрел на опустевшую площадь, которая стала просто голой землей, какой она и была долгие века.

Впрочем, нет: теперь там лежал труп растерзанной собаки, когда-то огромной, а сейчас — ничтожной. Вокруг нее стояли несколько мужчин и с жаром обсуждали происшествие, смысл коего был вполне очевиден. Среди них был и тот парень, который отвечал Негру за всех жителей селения.

Из соседнего окна на площадь смотрела старшая сестра. Слова ее прозвучали очень кстати.

— Надо убрать собаку, Бенигно. Немедля.

— Да, да. Пусть Хуан уберет и закопает.

Кандида удалилась отдать распоряжение. Когда ее шаги смолкли, снова воцарилась тишина.

Кружок на площади не распадался. Как ни странно, к нему никто не присоединялся, но и никто не уходил, все оставались на местах. Застыв в неподвижности, мужчины смотрели на собаку, словно выполняли долг. Только время от времени кто-нибудь бросал взгляд на дом Руисов и снова склонял голову к растерзанной собаке — месиву кишок и шерсти, — сохранившей, будто в насмешку, свирепый ошейник со стальными шинами. Они смотрели на эту поверженную крепость, смотрели, потому что не могли не смотреть. Должно быть, именно эти восемь человек запомнят, как легко сломили устрашающую силу. Они смотрели, еще не понимая того, что они — свидетели. Смотрели, потому что боялись заговорить во всеуслышание и не посмеют говорить еще многие, многие месяцы. Они побоятся даже думать об этом наедине с собой, но образ поверженной собаки запечатлеется в их сознании навсегда. И пока память горстки людей хранит это поражение, власть Бенигно будет уязвима, как никогда. Казалось бы, что такое каких-то восемь напуганных мужчин, запечатлевших в памяти этот бесплотный образ… И все же это немало. Ибо образ этот нельзя было ни уничтожить, ни стереть, даже смерть была бы лишь напоминанием о нем. Он не подвластен ни бумагам, ни клевете, ни уликам, ни вещественным доказательствам. Он не поддается ничему, но в нем таится надежда на другое будущее для жителей Сотондо.

Бот почему они смотрели и снова сомкнули свой круг, когда Хуан унес останки, свидетельствующие об уязвимости Бенигно, по существу бессильного и храброго лишь за счет власти.

Вот почему Бенигно пришел в ярость, стоя в глубине балкона, и приказал Хуану сходить туда еще раз, чтобы уничтожить все следы крови и кишок.

— Они причинили нам большой вред, — сказала Хесуса. — Очень большой. Этим людям нельзя раскрывать глаза, хотя бы и один раз.

— Я им живо их закрою! — хорохорился Бенигно перед сестрой, с сомнением смотревшей на него.

— Кто знает, сумеешь ли… — тихо пробормотала она. — Вот я бы!

И тогда из спальни вырвался ликующий истерический вопль:

— Тебе встретился настоящий мужчина! Настоящий мужчина!.. Конец тебе, Бенигно.

— Заткнись, проклятая! Твое дело подыхать!

— Я-то подохну, а Бенигно пришел конец!

— Заткнись, говорю, а не то заткну тебе глотку подушкой!

Голос затих. Бенигно и сестры молча смотрели, как Хуан вернулся на площадь, разомкнул кружок мужчин, подмел и, собрав все в корзину, удалился в дом. Потом затер метлой то место, по которому волочил тело убитой собаки, и на площади по осталось никаких следов.

А мужчины по-прежнему смотрели. Бенигно выругался (сестры перекрестились), опрометью сбежал по лестнице, схватив что-то с комода и сунув в карман. Он выскочил на площадь и приблизился к мужчинам. Мужчины расступились перед ним, образуя полукруг, поникшие, испуганные, как никогда, героические свидетели. Бенигно прежде всего бросил взгляд на землю, чтобы убедиться, что там не осталось никаких следов; увидел, что все чисто, и сразу воспрянул духом.

— В чем дело?.. Что тут происходит? А ну-ка убирайтесь! Вон отсюда, проклятые! Живо! Не то я вас сейчас пинком под зад!

Только один из них решился посмотреть на него и сказать:

— Жаль собаку, Бенигно. Такая породистая, красивая!

— Вон отсюда, сволочи!

Мужчины попятились немного, а затем, повернувшись к нему спиной, разбрелись по улочкам. Однако Бенигно успел заметить, что, отходя, они смотрели на землю возле его правой ноги, и испугался. Ведь рядом с его правой ногой всегда ходила собака. Сейчас ее там не было, и это страшило его.