Алексей Филиппенков - Воронка

– Господи, ну за что-о-о? – кричала она. – За что?

И тут Вернер понял: пришла повестка о смерти мистера Эбеля.

Домой Вернер попал только через несколько часов. Пришлось долго успокаивать мать Герхарда и Вернер старался принимать в этом участие, но в основном только приносил воду, когда его просили и наблюдал со стороны.

Войдя в свою комнату, Вернер сел на кровать. Ему казалось это омерзительным, но он совершенно не думал о семье Герхарда и его потере. Где-то в глубине души он сочувствовал, но убиваться ему не хотелось. Наверно, потому что эта повестка попала в чужой дом. А чужое горе всегда видится не таким серьезным, как собственное. Поэтому в данную минуту юношу больше заботила своя судьба и сегодняшний поступок. Он будет служить в армии!

«Я одену военную форму и пусть это увидят все». – Подсознание вновь делало из личности Вернера того, кем он на самом деле не являлся. Все свое воображение он погружал в иллюзорные мечты, где видел себя героем исторического романа. Он грезил путешествиями, интригами, романтическими сражениями, и все это обязательно должно сопровождаться доблестью, смелостью и поиском любимой женщины.

Следующим вечером Вернер решил зайти к Герхарду.

Герхард, понурив голову, сидел в саду на скамейке перед домом в полном одиночестве. Увидев, что Вернер подходит к нему, Герхард поднял отяжелевшую голову. Вернер изумился. Более измученного и изможденного человека он прежде не видел. Веки друга были опухшими, глаза совершенно красными, щеки втянулись. Безумный блуждающий взгляд смотрел на Вернера и чем-то пугал. Герхард был мертвецки бледным. Казалось, что руки его дрожат. Махнув рукой, он пригласил Вернера присесть рядом.

– Вернер. – Загадочно и со всей серьезностью произнес Герхард. – Ты друг мне?

– Что за вопросы, Герх? С каких пор ты стал сомневаться в этом?

– Тогда пойдем со мной в «Старую госпожу». Хочу утопить душу в выпивке.

– Ты думаешь, это что-то изменит?

– Нет. Стакан спиртного не вернет мне отца, но поможет расслабиться.

– Герх, я слышал, что расслабление таким способом приводит к фатальным последствиям.

– Хватит говорить как зануда и вести себя как маленький. Мы выросли, Верн, когда ты, наконец, поймешь это. Мы с тобой больше не дети. Слишком многое пережито, чтобы иметь запреты.

– Герх, ты говоришь «мы», но ведь подразумеваешь себя.

– А ты что, считаешь себя ребенком?

– Нет, конечно, нет. Но, я не представляю себе, как жить во взрослом мире, а тем более без родителей.

Герхард побледнел и стал тяжело дышать.

– И я себе этого не представлял. Но Бог не оставил мне выбора, когда забрал отца. А теперь я вынужден жить по-новому, заставляя себя забыть все прекрасное, что являлось моим прошлым и что могло быть будущим.

– Зачем же забывать прекрасные воспоминания об отце?

– А зачем они мне теперь? Для чего мне их вспоминать? Чтобы каждый раз чувствовать эту горечь утраты и всегда пребывать в тени своего прошлого? Нет, у Бога всегда свои планы и ему нет никакого дела до людских страданий. Он совсем не справляется со своей работой. Вернер, друг мой, а может, и нет вовсе никакого Бога? А что если мы сами выдумали его, чтобы было на кого списывать все ошибки.

– Ну, брось ты, это кощунство так говорить. Он забрал твоего отца на службу небесам. Там ему лучше.

– Да… служба небесам, и эту ахинею слышат все, кто теряет отцов, мужей, братьев и сыновей. Господь решил устроить кадровые перестановки. Ты это хочешь сказать? Верни, когда ты повзрослеешь уже?

– Мы ведь с тобой одного возраста.

– Я про твое мировоззрение. В этом и состоит вся трагедия жизни. Мы одного возраста, но мыслим на разных ступенях. Ты совсем не видишь, и что самое странное, не желаешь зреть той жизни, что тебя окружает. Ты привык рисовать себе иллюзорные мечтания, в которых и живешь. Какая служба небесам? Откуда вы это берете? Отца убили, Вернер, понимаешь это? Его убил такой же человек, который защищал свою жизнь, и, отнимая жизнь у моего отца, он руководствовался своими правилами – остаться в живых и вернуться к семье. А ты говоришь о службе небесам. И ты, мой лучший друг, говоришь, что там отцу лучше? Он нужен нам с матерью гораздо больше чем Богу. И я уверен, что сейчас ты начнешь читать мне проповеди. Ты говоришь: «Господь желает нам добра?»

Тогда почему он заставляет нас чувствовать себя одинокими, почему его правящая рука забирает родных, оставляя в полном одиночестве? Пусть Господь сам живет один, если ему так этого хочется, но пускай не трогает семьи.